– Не говори глупости! – прошипела. – Я не влюбляюсь!
Я вылетела из комнаты. Не прошло и четверти часа, как меня охватило сожаление. Когда я вернулась, чтобы извиниться, в комнате была и Ката: они сидели на стульях и шептались, низко склонившись друг к другу.
Я напрягла слух, пытаясь расслышать слова, но ничего не вышло.
– В чем дело?
Темно-серые глаза Каты метнулись ко мне, в то время как взгляд матери опустился в пол, отчего груз вины стал еще тяжелее.
– Пока ты спала, заходила Лутас. – Бабушка кивнула на тонкий тюфяк на полу, где я задремала во время бдения. Я не спала в постели с тех самых пор, как нашла Золотого. – Говорит, по Гоутиру рыскают разбойники. С покровительством ночи они могут грабить нас хоть двадцать четыре часа в сутки.
Она сплюнула.
Взгляд Энеры скользнул к мужчине в постели.
– Вдруг они ищут… его?
– Разве разбойники отличаются преданностью? – Я скрестила руки на груди, по позвоночнику поднималось раздражение, как по лестнице. – Или же он в большей опасности, чем мы?
Когда мягкий взгляд мамы встретился с моим, я опустила руки.
– Извини за резкость.
Она лишь улыбнулась и пожала плечами.
Проскользнув за спинку стула Каты, я подошла к Золотому и положила ладонь ему на лоб.
– Он все еще горит, но дыхание улучшилось. Я не делала холодных компрессов и не давала лекарств, только немного бульона.
Энера встала и тоже потрогала его лоб.
– Как странно. Но раз это помогает…
Она взглянула на меня и пожала плечами.
Тяжко вздохнув, ужасно уставшая, я опустилась на край кровати, слегка подвинув Золотого.
– Не стоит переживать о разбойниках. Мы живем в глуши. Слишком далеко добираться, а брать особенно нечего.
Ката злобно прищурилась, будто я оскорбила ее ферму – полагаю, в самом деле оскорбила.
– Посевы гибнут, солнечного света нет… Скоро продовольствие на этой Земле станет дороже золота.
Упоминание золота обратило мое внимание обратно на умиротворенное лицо Золотого. Мне все еще отчаянно хотелось его изобразить, меня не удовлетворяла ни скульптура, ни множество набросков, которые я сделала. Казалось, в одном произведении я могла отразить лишь крупицу его облика, и потребуются тысячи работ, чтобы по-настоящему передать то, что видели глаза.
– Должно быть холоднее, – добавила Ката, кивая на окно с бесконечной ночью за ним. Действительно, без Солнца каждая ночь должна быть холоднее предыдущей. И все же, казалось, температура зависла прямо перед нулем. Возможно, дело в Луне, которая стала больше и ярче, а появлялась чаще.
Неужели таким отныне будет мир? А что станет со смертными – мы просто вымрем или же отыщем живучие растения и тощих животных, которыми можно набить животы?
Я потерла лоб, стараясь унять беспокойство. Нам нужен солнечный свет. Мне отчаянно нужен солнечный свет.
Будто прочитав мои мысли, Энера прошептала:
– Солнце умер.
– Боги бессмертны. – Мне не впервой об этом напоминать.
Мама задумалась на мгновение.
– Возможно, война отдалилась от Матушки-Земли, и Солнце отдалился с ней. Или же к нам прибыл некий бог тьмы.
Опершись локтями о колени, я сказала:
– Вряд ли нами завладел новый бог. А другим полубогам и божкам не хватило бы сил поглотить всю Матушку-Землю целиком. Может, беда сразила только Рожан? И в других местах свет есть?
Божки – самые слабые небесные существа, тем не менее гораздо более могущественные, чем человек. Пусть они не бессмертны, как боги и полубоги, живут очень долго. Сотни, если не тысячи лет. Я уже давно не заглядывала в Священные Писания, а о божках люди говорили нечасто. И действительно, сами мы ни одного в глаза не видели. Может, их и больше, чем остальных небесных существ, но это вовсе не значит, что их много. Вряд ли я узнала бы божка, даже если бы столкнулась с ним нос к носу.
Бабушка стукнула тростью об пол.
– Я не брошу свой дом! Бегите за светом без меня!
Мы с мамой переглянулись. Не стоило об этом и спорить, тем более что мы ничего не знали наверняка. Отрезанные от мира тьмой, мы могли лишь гадать об истинном положении дел. Ни ученый, ни королевский гонец не примчится на нашу ферму с вестями. Информация будет медленно стекать сверху вниз: от самых богатых к самым бедным, в конце концов попадет в уста барда или купца, проезжающего через Гоутир, и тогда, вероятно, Даника или Зайзи донесут ее нам.