Но... но.
Зазвонил телефон, и я практически выпрыгнула из кожи вон. Почти девять вечера, как раз в это время мама уже устроилась в отеле.
Я прошла в спальню и ответила.
- Как прошел полет?
- Пенелопа? - услышала я глубокий голос на другом конце.
Сердце в пятки ушло. Этот голос. Ох, вафли демона, этот голос. Хотела бы я из него соткать одеяло и ходить обнаженной, обернувшись в него.
- Чего ты хочешь, Ник? - ответила я.
Неловкое молчание.
- Извиниться.
Слишком поздно.
- Как благородно с твоей стороны. - Я мысленно представляла его лицо. Я ничего не могла с собой поделать, но начала себя чувствовать податливой и желающей.
К счастью моя рациональная сторона проснулась и встала на защиту. Он относился к тебе, как к отбросам. Пенелопа. Он назвал тебя лгуньей. Он не проявил к тебе не капли сочувствия, когда его сестра манипулировала тобой.
- Мне нужно идти.
- Пенелопа. Подожди.
Я не ответила.
- Ты?.. - сказал он.
Я знала, о чем он спрашивал. У меня был точно такой же вопрос, а ответ лежал в другой комнате и отображался на маленьком дисплее знаком плюс или минус.
А если плюс, что тогда? Я, конечно, не знала, как отнесусь к данной ситуации, но точно знала две вещи: Кинич не был заинтересован в ребенке, а я взрослая, образованная женщина, которая готова принять последствия за свои действия.
Это правда, что Симил угостила нас прекрасной бутылкой Дом Руфи, но я не могла игнорировать собственный вклад в ситуацию. Я сама решила пойти в его гостиничный номер. Я. И никто другой.
- Пенелопа, я относился к тебе менее чем уважительно, но ты должна знать, что я вернулся в комнату сразу же, чтобы поговорить с тобой. Но ты уже ушла.
Конечно. Ну-ну. А я-то думала, что большая лгунья.
- А потом ты ждал две недели, чтобы позвонить, - упрекнула я.
Тишина.
- Слушай, - наконец-то сказала я, - тебе не нужно...
- Симил недоступна, а я не знаю твою фамилию и где тебя можно найти, поэтому мне пришлось нанять кое-кого. Твой номер телефона мне дали десять минут назад. Видимо, Пенелопа - очень популярное имя.
Он искал меня? Я почувствовала, как мой гнев упал примерно на десять пунктов.
- О.
Теперь я не знала, что и думать или что именно чувствовать.
Эм... это зовется смущением, гений.
Да. Я смутилась. Он искал меня, желая извиниться, и я должна признать, что от этого мне стало... приятно. Немного больше, чем просто хорошо. Но это никак не повлияло на мою ситуацию и на тот факт, что я не хочу иметь ничего общего с его психованной семьей.
- Отвечая на твой вопрос, не о чем волноваться, если ты понимаешь, о чём я, - соврала я. А может быть и не соврала. Не знаю, пока еще не видела этот маленький белый прибор.
- Ты всё ещё носишь ожерелье?
Поэтому он звонит? Чтобы узнать ношу ли я его глупое ожерелье?
Во мне снова закипала ярость.
Но, если он не нашел его лежащим посреди комнаты, после того как я швырнула ему в спину, то возможно у ожерелья выросли ножки или он ушел вместе с горничной. Так Нику и надо!
- Нет. Я оставила его в твоем отеле.
- Ясно, - ответил он разочаровывающим голосом, затем последовала длинная пауза. - Могу я увидеть тебя?
Погодите. Он все еще хотел меня видеть? Так дело не в ожерелье? Я чувствовала себя такой...
Смущенной?
- Зачем? Зачем ты хочешь снова увидеть меня? Я же просто добытчица семени. - Проклятье. Не хотела, чтобы это прозвучало так озлобленно, но так уж вышло. Упс.
- Я купил тебе цветы, - пробубнил он.
- Цветы? Зачем? - Вот сейчас я должна сказать, что цветы не купят ему билет на прощение. Но мое эго считало по-другому.
- Мне сказали, что так мужчины приносят извинения.
- Какие цветы?
Идиотка, не могу поверить, что спросила его об этом.
Ладно. Это было очень важно. Красные розы совершенно отличаются от бегоний.
- Аконит, - ответил он.
Аконит? Какого черта?
Стоп. Пенелопа, ты серьезно переживаешь о том, какие цветы он тебе купил? Посмотрим фактам в лицо. Сумасшедшая сестра. Он относился к тебе, как к мусору. Такой мужчина, как он не встречается с подобными тебе девушками.
Это милая моя, секс по телефону.
Вздох!
- Я собираюсь сказать нет, - ответила я.
- Словно "нет" считается, если только его говорю я.
Раздался громкий стук в дверь.
Самодовольный кретин! Он уже здесь!
Мы жили в охраняемом доме, поэтому я решила, что Ник пробрался, когда кто-нибудь выходил.
- Да как ты смеешь! Ты не можешь просто прийти сюда без приглашения! - Я бросила телефон на кровать и пошла к входной двери. Я дернула ее так сильно, что когда дверь распахнулась, то практически ударила меня в плечо. К тому моменту я отметила, что это не Ник, но уже было слишком поздно.
Так что вместо этого я закричала.
Кинич все еще прогонял в голове отказ Пенелопы - Что? Она не хочет меня видеть? Меня? Ради всего святого, я же Бог! - когда на заднем фоне услышал душераздирающий крик Пенелопы.
- Пенелопа! - кричал он в трубку и сразу же кинулся к двери своего гостиничного номера. Впервые за все его существование он бы отдал все свои силы, только ради того, чтобы стать вампиром, который может перемещаться.
Она была в двадцати минутах на машине, в десяти, если без пробок.
Ничего не надев, кроме джинсов, он босиком помчался к лифту и нажал на кнопку.
Черт! Он не мог просто стоять и ждать этот чёртов лифт.
Он ударил кулаком в стену, оставляя висящие провода в зияющей дыре.
- Ёб твою мать.
Он метнулся к лестнице, спустившись по ней в десять прыжков. Когда он, наконец, добрался до вестибюля, был явно близок к потере контроля и выпустить его силу. Не хорошо. Это привело бы к тому, что люди примерно в радиусе четырех кварталов выглядели бы так, словно их засунули в микроволновку.
Вместо этого Кинич заревел. Пенелопа убита - кем-то или чем-то, он точно не знал - но Кинич ничего не мог сделать, чтобы спасти её.
Чёрт подери! Он был грёбаным Богом! Он управлял силой солнца. Он голосом мог подчинить любого человека! Но у него не хватало мощи спасти одну проклятую смертную? Смертная, которой он нехотя был очарован - впервые и в очень не благоприятное время.
Когда желтое такси остановилась у тротуара, Кинич сфокусировался на четырех простых мыслях: Расчистить дорогу - вот и все - водитель будет подчиняться ему, он спасет Пенелопу, и вопреки всему, он никогда не окажется снова в такой дерьмовой ситуации.
- Езжай или я кастрирую тебя!
Кинич ворвались в квартиру Пенелопы через входную дверь, которую оставили приоткрытой. Растение в разбитом горшке лежало в центре гостиной на полу рядом с журнальным столиком, украшенным итальянской мозаикой. Везде был включен свет, а сумочка Пенелопы лежала на кресле в углу комнаты.
- Пенелопа! - Он побежал в ее спальню; комнату наполнял запах Пенелопы.
Тишина.
- Кровавый ад.
Кинич закрыл глаза и прислушался к своим чувствам. Он надеялся почувствовать или услышать что-нибудь, что могло выдать направление, в котором ее увезли. Если бы он выяснил, что-то значительное, то у него был бы шанс догнать их.
Если только ее не похитили обскурос. И он молился, чтобы такое даже не рассматривалось. Обскурос - темные вампиры - множились, как тараканы, так же как и списки без вести пропавших людей. Считалось, что они обращали их жертв, создавая армию и подготавливаясь к Великой Войне, которую предсказывала Симил.
Именно по этой причине, в первую очередь, он приехал в Нью-Йорк; он проводил некоторое время со старым-очень, очень старым другом, который мог бы помочь с этой проблемой. Естественно, не за просто так.
Кинич почувствовал небольшое волнение в воздухе, словно пустоту или отсутствие света. Еще раз, он закрыл глаза и позволил разуму дрейфовать в атмосферу, в надежде поймать крошечное дуновение ее сущности в воздухе.