— Все дело тут в памяти. «Самое святое, святыня» — неподходящие слова, важно другое: из-за чего люди приходили. Есть вещи, о которых нужно не только помнить самим, но и напоминать другим, показывать, что они были. Человек разное хранит в памяти, разных людей — в том числе погибших. И не важно, что про них многие сейчас ничего толком не знают. Ведь это нужно не тем, кого нет в живых, а тебе самому. Тебе эта память много дает — ты чувствуешь себя с ними связанным, то, что было, не прошло бесследно, в твоем уме кое-что осталось.
Кроме того, иногда ты поступаешь наперекор кому-то — чтобы другие не думали, будто вычеркнули из мировой истории важные для тебя вещи. Я, например, во времена ПНР хотел показать коммунистам: то, что они говорят, — ложь. Это была своего рода демонстрация.
Отношение к прошлому складывается из многих элементов. Некоторые эпизоды выветриваются из памяти и перестают существовать, но есть и такие, которые хочется сохранить, поскольку для тебя они очень важны. Поэтому ты делаешь все, чтобы они остались в памяти, — не только твоей, но и у других. Тут очень полезны и чисто физические действия: надо посещать значимые для тебя места или кладбища. Недостаточно написать об этом в газете или книге — пожалуй, этого маловато. Физическое присутствие, связанная с ним картинка, даже некий ритуал сильнее воздействуют на чувства. А пробуждение эмоций — ключ к сохранению памяти.
— Но ведь в пятидесятые или шестидесятые годы вы не думали, что когда-нибудь кто-нибудь пойдет вслед за вами к памятнику героям гетто. Вы были в одиночестве.
— Да, но это кололо глаза. Кололо глаза коммунистам, потому что я никогда не ходил на официальные мероприятия. А им очень хотелось, чтобы я был с ними. Они создавали собственную историю, и, когда кто-то приходил к памятнику один, их это раздражало. И еще больше им не нравилось, что потом к этому одиночке стал кое-кто присоединяться.
День 19 апреля начали отмечать только во времена нелегальной «Солидарности». В 1988 году к памятнику пришло несколько тысяч. Были транспаранты Конфедерации независимой Польши, Польской социалистической партии, «Солидарности». Конечно, многие пришли не для того, чтобы почтить память погибших в гетто, а чтобы продемонстрировать коммунистам свой протест. Тут все соединилось. Но именно тогда людям открылась подлинная история. Они осознали, что было вовсе не так, как втолковывали всем эндеки[25]: мол, не стоило этим, из гетто, давать оружие — мало того что евреи всегда покорно сдаются, они еще и коммунисты.
— 19 апреля 1983 года — единственный раз, когда в годовщину восстания вы не поехали к памятнику. Коммунисты посадили вас в Лодзи под домашний арест. Как это выглядело?
— Точно не помню. Я был в больнице. Тереса Богуцкая сказала, что ей очень плохо, — стоит, чтобы у нее кольнуло в левой пятке, как она сразу умирает и требует медицинской помощи. Так что она приехала ко мне, а потом мы почему-то поехали в другую больницу, чтобы там посмотрели ее ногу.
У меня тогда была «шкода». Классная машина! Подхожу я к своей «шкоде», а в ней сидит какой-то тип и говорит: «Я из Управления госбезопасности и отвезу вас домой. Вы не имеете права выходить из квартиры, потому что арабский мир готовит на вас покушение». Я спрашиваю: при чем тут арабский мир, у меня с ними ничего общего. Он отвечает, что у них есть секретная информация, бла-бла-бла. Подошла Тереса, садится на переднее сиденье, я ей говорю: «Тереса, это гэбист, он собирается запереть меня дома». Она заявила, что в таком случае будет моим Пятницей и останется со мной на необитаемом острове. Приехали ко мне. Телефон еще работал. Мы позвонили в Варшаву, сообщили, что меня не выпускают.
Потом кто-то приехал сменить Тересу, так как ей нужно было ехать в Варшаву. Позже приехала Паула Савицкая[26]. Она даже подралась с милиционерами, потому что они мешали ей делать клецки или лапшу, что-то в этом роде. Наверно, зашли на кухню, и она разъярилась.
Под конец приехала Ханя Кралль. В какой-то момент мы решили пойти погулять. Тогда на нас набросились милиционеры, схватили Ханю, и тут началось. Они тащат Ханю за одну руку, я — за другую…
— Вы вырвали самого выдающегося польского репортера из лап гэбистских палачей.
25
Обиходное название членов польских националистических организаций (от Национально-демократической партии).
26
Паула Савицкая — деятель демократической оппозиции в ПНР, председатель правления общества «Открытая Речь Посполита» (независимое объединение против антисемитизма и ксенофобии), друг Марека Эдельмана (в ее семье он провел последние месяцы жизни), записавшая с его слов и опубликовавшая книгу «И была любовь в гетто» (М.: Мосты культуры/ Гешарим, 2010).