Когда регент ударился о землю, Яма упал коленями на него, но тут же вскочил. Регент же не встал.
Когда всадники Запада уехали, перед Буддой стоял только Ангел Юга в голубой одежде.
— А ты? — спросил бог смерти, вновь поднимая свое оружие.
— Я не подниму ни стального оружия, ни кожи, ни камня против тебя, бог смерти. И не противопоставлю силу своего тела твоей силе, — сказал Ангел. — Я знаю, что эти вещи бесполезны, потому что никто не может совладать с тобой с помощью оружия.
— Тогда залезай обратно на свою голубую клячу и проваливай, — сказал Яма, — раз не хочешь драться.
Ангел не ответил, но подбросил в воздух свой щит. Тот закружился, как сапфировое колесо и повис в воздухе.
Затем щит упал на землю и стал бесшумно погружаться в нее. Он скоро исчез из виду, и трава снова сомкнулась над местом, куда он упал.
— Что это означает? — спросил Яма.
— Я не спорю активно. Я только защищаю. Моя сила в пассивном сопротивлении. У меня сила жизни, как у тебя — сила смерти. Ты можешь уничтожить любое, что я пошлю против тебя, но ты не можешь уничтожить все, о Смерть. Моя сила — щит, а не меч. Жизнь встанет против тебя, Господин Яма, чтобы защитить твою жертву.
Голубой Ангел повернулся, сел на голубого коня и поехал на Юг, сопровождаемый своими Кумбхандами. Звуки музыки не ушли с ним, но остались воздухе.
Яма шагнул вперед, подняв саблю.
— Твои усилия ни к чему не привели, — сказал он. — Твой час настал. — И он ударил клинком.
Удар, однако, не состоялся, потому что ветка громадного дуба упала между Ямой и Буддой и выбила саблю из рук Ямы.
Он потянулся за оружием, но трава склонилась и сплелась над саблей в плотную, неразрушимую сетку.
Ругаясь, Яма вытащил кинжал и снова ударил.
Мощная ветвь наклонилась и качнулась перед мишенью, так что лезвие глубоко ушло в древесину. Затем ветвь снова поднялась к небу, унося с собой оружие.
Глаза Будды закрылись в медитации. Его ореол сиял в тени. Яма сделал еще шаг, подняв руки, но трава заплелась вокруг его лодыжек и удержала его на месте.
Он некоторое время боролся, дергая их неподатливые корни, но затем поднял обе руки вверх и закинул голову назад. Смерть прыгала из его глаз.
— Услышьте меня, о Могучие! — закричал он. — С этой минуты на этом месте лежит проклятие Ямы! Ни одно живое существо никогда не шевельнется снова на этой земле! Не запоет птица, не проползет змея! Это место будет голым и застывшим, местом камней и зыбучего песка! Ни одна травинка не поднимется здесь! Я высказываю это проклятие и накладываю смерть на защитников моего врага!
Трава стала вянуть, но прежде, чем она освободила Яму, послышался страшный треск, когда дерево, чьи корни держали весь мир и чьи ветви хватали звезды, как сеть рыбу, качнулось вперед и сломалось посередине; верхние его ветви раздирали небо, корни открыли пропасть в земле, листья сыпались сине-зеленым дождем. Массивная часть ствола упала перед Ямой, бросив темную, как ночь тень.
Яма все еще видел вдалеке Будду, сидевшего в медитации и как бы не знающего о хаосе, разверзшемся вокруг него.
Затем только тьма и звук, похожий на раскат грома.
Яма дернул головой, глаза его широко раскрылись.
Он сидел в пурпурной роще, прислонившись к синему стволу дерева; его сабля лежала на коленях.
Ничего, казалось, не изменилось.
Ряды монахов сидели перед ним как бы в медитации. Ветер был таким же холодным и влажным, и свет все еще мерцал.
Яма встал, каким-то образом поняв, куда ему следует идти, чтобы найти желаемое.
Он прошел мимо монахов по хорошо утоптанной тропе далеко вглубь леса.
Он дошел до пурпурного павильона, но павильон был пуст.
Он пошел дальше, где лес стал гуще. Земля здесь была сырая, опускался слабый туман. Но тропа перед ним была все еще ясно заметна, освещаемая светом трех лун.
Путь шел под уклон, синие и пурпурные деревья были здесь ниже и искривлены. По бокам тропы начали появляться небольшие лужи с плавающими островками лишайника и серебряной пены. Запах болота ударил в ноздри Ямы. Из зарослей кустов слышалось хриплое дыхание неведомых существ.
Далеко позади он услышал пение и сообразил, что монахи, которых он оставил, теперь проснулись и бродят по роще. Они покончили со своей задачей: объединив мысли, послали ему видение о непобедимости их вождя. Это пение, вероятно, было сигналом отбоя…
Вот!
Он сидел на камне среди поляны, в полном лунном свете. Яма вынул свой клинок и пошел вперед.
Когда он был шагах в двадцати от сидящего, тот повернул голову.
— Приветствую, о Смерть, — сказал он.
— Приветствую, Татагатха.
— Зачем ты здесь?
— Было решено, что Будда должен умереть.
— Это не ответ на мой вопрос. Зачем ты пришел сюда?
— Разве ты не Будда?
— Меня называли Буддой, и Татагатхой, и Просветленным, и многими другими именами. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: нет, я не Будда. Тебе уже удалось сделать то, что ты намереваешься: ты убил настоящего Будду.
— В моей памяти, как видно провал: я, признаться, не помню, чтобы сделал такое.
— Настоящего Будду мы называли Сугатой. А до этого он был известен как Ральд.
— Ральд! — Яма хмыкнул. — Ты пытаешься уверить меня, что он был больше чем просто палачом, которого ты отговорил заниматься его ремеслом?
— Многих палачей отговаривали от выполнения их работы, — ответил человек, сидящий на камне. — Ральд добровольно отказался от своей миссии и вступил на Путь. Из всех, кого я знаю, он единственный действительно получил Просветление.
— Ведь ты распространяешь тут пацифистскую религию?
— Да.
Яма откинул голову и расхохотался.
— Боги! Хорошо еще, что ты не проповедуешь милитаристскую! Твой лучший ученик, Просветленный и все такое, едва не получил мою голову в этот день.
Усталый взгляд пробился сквозь отдаленное выражение лица Будды.
— Ты думаешь, он и в самом деле мог бы побить тебя?
Яма помолчал, а потом сказал:
— Нет.
— Как ты думаешь, он знал это?
— Возможно.
— А ты знал его раньше, до этой встречи? Ты видел его в деле?