Он встал, как бы собираясь уйти. Хальба шевельнулась.
— Подожди.
— Да? — Сэм остановился.
— Ты мог бы, по крайней мере, рассказать мне о краже, которую ты замышляешь. Может, я дам совет…
— А на что мне даже самый лучший совет, Монарх Воров? Мне нужны не слова, а действия.
— Тогда, может быть… Расскажи!
— Ладно, — сказал Сэм, — хотя я сомневаюсь, что тебя заинтересует столь трудная задача…
— Брось ребяческую психологию и расскажи, что ты хочешь украсть.
— В Музее Неба, крепко построенном и постоянно охраняемом…
— И который всегда открыт. Дальше.
— В этом здании, в витрине с компьютерной защитой…
— Достаточно ловкий человек может вывести ее из строя.
— В этой витрине на манекене висит серая кольчужная униформа. Рядом много всякого оружия.
— Чья?
— Древняя одежда того, кто сражался в северных походах во время войны против демонов.
— Не твоя ли?
Сэм сдержал улыбку и продолжал:
— Мало кто знает, что частью этой выставки является предмет, который когда-то назывался Талисманом Связующего. Возможно, он теперь утратил свои свойства, а возможно, и нет. Он служил для фокусировки особого Атрибута Связующего, и Связующий думает, что этот предмет снова ему понадобится.
— Какой из себя предмет?
— Большой широкий пояс из раковин, обвивающий талию костюма. По цвету — розовый и желтый. Он набит микроминиатюрными схемами, которые сегодня, вероятно, нельзя сдублировать.
— Не бог весть какая великая кража. Я, пожалуй, подумаю о ней даже и в этом теле…
— Мне это нужно быстро, или совсем не нужно.
— Как скоро?
— За шесть дней.
— А что ты мне заплатишь, когда я отдам его в твои руки?
— Ничего не заплачу, потому что у меня ничего нет.
— Да? Ты пришел на Небо без богатства?
— Да.
— Несчастный!
— Если мне удастся сбежать, ты можешь назвать свою цену.
— А если тебе не удастся, я ничего не получу.
— Похоже, что так.
— Я подумаю. Может, мне покажется интересным сделать такую вещь, и чтобы ты был обязан мне за любезность.
— Только прошу тебя, не раздумывай слишком долго.
— Иди, сядь рядом со мной, Связующий Демонов, и расскажи о днях своей славы — когда ты с бессмертной богиней ездил по миру и сеял хаос, как семена.
— Это было давно, — сказал Сэм.
— А могут эти дни вернуться, если ты добьешься свободы?
— Могут.
— Приятно слышать. Да…
— Ты сделаешь это?
— Эвива, Сиддхарта! Освободитель!
— Эвива?
— И молния, и гром. Они могут прийти снова!
— Это хорошо.
— А теперь расскажи мне о днях своей славы. А я снова расскажу о моей.
— Идет.
Продираясь через лес, Кришна в поясе из перьев преследовал Госпожу Ратри, которая не согласилась лечь с ним после обеда. День был чистым и благоухающим, но и вполовину не таким благоухающим, как полуночно-синее сари, которое он держал в левой руке. Она бежала далеко впереди, под деревьями, и он следовал за ней, изредка теряя ее из виду, когда она сворачивала на боковую тропу.
Она стояла на бугре, подняв обнаженные руки над головой и соединив кончики пальцев. Глаза ее были полузакрыты, ее единственная одежда — длинный черный вуаль — шевелилась на белом сверкающем теле.
Тут он понял, что она приняла свой Аспект и, вероятно, готова принять Атрибут.
Задыхаясь, он шагнул к бугру перед ней; она открыла глаза, опустила руки и улыбнулась ему.
Когда он потянулся к ней, она крутнула вуаль ему в лицо, и он услышал ее смех — где-то в безмерной ночи, которой она окутала его.
Ночь черная беззвездная, безлунная, без единого проблеска, без искорки откуда бы то ни было. Ночное время, родственное слепоте, упало на него.
Он захрипел, и сари было вырвано из его пальцев. Он стоял, дрожа, и слышал вокруг себя ее смех.
— Ты слишком много позволяешь себе, Лорд Кришна, — сказала она, — и оскорбляешь святость Ночи. За это я накажу тебя, оставив эту тьму на Небе на некоторое время.
— Я не боюсь темноты, богиня, — хихикнул он.
— Тогда у тебя и в самом деле вместо мозгов половые железы. Что ж, оставайся затерянным и слепым в чаще Канибурхи, чьих жителей не нужно подгонять… А не бояться, я думаю, иногда рискованно. До свидания, Темный. На свадьбе, наверное, увидимся.
— Подожди, дорогая Леди. Может, примешь мои извинения?
— Да, потому что ты обязан извиниться.
— Тогда сними эту ночь, которую ты наложила сюда.
— В другой раз, Кришна, когда я буду готова.
— А что я буду делать до тех пор?
— Говорят, сэр, что ваша свирель может очаровать самого страшного зверя. Если это правда, советую взять свирель и начать самую нежную мелодию. А я пока подготовлюсь к тому, чтобы снова впустить в Небо дневной свет.
— Ты жестока, Госпожа!
— Такова жизнь, Мастер Свирели. — И она ушла.
Он начал играть, размышляя о мрачном.
Они шли. Ехали с неба на полярных ветрах, через море и сушу, над горящими снегами, под ними и сквозь них. Изменяющие форму плыли по белым полям, и небесные странники падали вниз, как листья; над пустынями звучали трубы, и колесницы снегов с грохотом шли вперед; свет вылетал из их боков, подобно копьям; плащи из огненного меха; белые перья мощного дыхания тянулись над ними и за ними; они шли, солнцеглазые, в золотых ратных рукавицах, лязгая и скользя, торопясь и кружась, шли, сияя перевязями, масками-оборотнями, огненными шарфами, дьявольской обувью, морозными ножными латами и крепкими шлемами; а на другом конце мира, лежавшего за их спиной, были сборища в Храмах с пением и приношением жертв; процессии и молитвы, пожертвования и раздачи, великолепие и красочность. Ибо страшная богиня должна была обвенчаться со Смертью, и все надеялись, что происходящее смягчит их обоих. Праздничный дух заразил также и Небо, и с собранием богов и полубогов, героев и благородных, верховных жрецов, раджей-фаворитов и браминов высокого ранга этот дух набрал силу и энергию и закружился, как многоцветный вихрь, грохоча в головах живых от Первого до последнего.