Итак, они вошли в Небесный Город, въезжая на подушках на спине Птицы Гаруды, кружась в небесных гондолах, проезжая через артерии гор, сверкая в мокрых снегах и ледяных тропах пустынь, заставляя Шпиль в милю высотой звенеть от их пения и смеясь в чарах короткой и неожиданной тьмы, что спустилась и снова быстро рассеялась; и в дни и ночи их прихода поэт Адазаи сказал, что они напоминают по крайней мере шесть различных вещей (он всегда был щедр на сравнения): миграцию ярких птиц через молочный океан, не имеющий волн; процессию музыкальных нот через мозг не очень хорошего композитора; школу глубоководных рыб, чьи тела в завитках и канавках света, который поднимается от какого-нибудь фосфоресцирующего растения в холодных колодцах морских глубин; Спираль Туманности, внезапно обрушившуюся в центре; шторм, каждая капля которого становится пером, певчей птицей или драгоценностью; и (возможно, наиболее убедительное) на храм, полный страшных, обильно украшенных статуй, внезапно оживших и запевших, внезапно бросившихся через весь мир с яркими знаменами, играющими на ветру, потрясающих дворцы и сшибающих верхушки башен, чтобы встретиться в центре всего, разжечь огромный костер и танцевать вокруг него с всегда присутствующей возможностью, что либо огонь, либо танец полностью выйдут из-под контроля.
Они шли.
Когда в Архивах зазвенел тайный тревожный сигнал, Тэк выхватил Сверкающее Копье из гнезда в стене. В разное время дня тревога должна была поднять разных часовых. Получив предупреждение о возможном таком случае, Тэк порадовался, что сигнал не звонил в другое время. Он поднялся на уровень Города, к Музею на холме.
Но было уже поздно.
Витрина была открыта, служитель лежал без сознания. Никого другого в Музее не было из-за предпраздничных действий в Городе.
Здание Музея стояло так близко от Архива, что Тэк успел заметить двоих, спускавшихся с другой стороны холма.
— Стой! — закричал он, размахивая Сверкающим Копьем, но боясь пользоваться им.
Те повернулись к нему.
— Ты включила тревогу! — обвинил один другого, поспешно застегивая на себе пояс. — Уходи прочь, а я буду иметь дело с этим!
Тэк увидел, что один из них — женщина.
— Я не включала тревогу! — закричала она.
— Уходи отсюда!
Мужчина повернулся к Тэку, а женщина продолжала отступать вниз по холму.
— Положи его назад, — задыхаясь, сказал Тэк. — Раз уж ты его взял — верни. Может быть, мне удастся покрыть…
— Нет, — сказал Сэм. — Слишком поздно. Теперь я равен любому здесь, и это мой единственный шанс уехать. Я знаю тебя, Тэк из Архива, и не хочу убивать тебя. Так что уходи — и быстро!
— Яма через минуту будет здесь. И…
— Я не боюсь Ямы. Нападай на меня или уходи немедленно!
— Я не могу напасть на тебя.
— Тогда — до свидания! — И, сказав это, Сэм поднялся в воздух, как воздушный шар.
Пока он парил над землей, на склоне холма появился Лорд Яма с оружием в руках. Это была тонкая сверкающая трубка с маленьким прикладом и широким пусковым механизмом.
Он поднял оружие вверх и прицелился.
— Твой последний шанс! — крикнул он, но Сэм продолжал подниматься.
Яма выстрелил; высоко наверху треснул купол.
— Он принял свой Аспект и поднял Атрибут, — сказал Тэк. — Он связал энергию твоего оружия.
— Почему ты не остановил его? — спросил Яма.
— Я не мог, Господин. Я был захвачен его Атрибутом.
— Ладно, — сказал Яма. — Третий часовой перехватит его.
Связав своей волей гравитацию, Сэм поднялся.
Пока он летел, в нем усиливалось ощущение преследующей его тени. Она затаилась где-то на периметре поля его зрения, но как он ни вертел головой, тень ускользала от его взгляда. Но она все время была здесь, и увеличивалась.
Впереди преграда. Неподалеку ворота. Талисман мог открыть запоры, мог согреть человека на холоду, мог перенести его в любое место мира…
Послышался звук хлопающих крыльев.
— Лети! — прогремел голос в его голове. — Увеличивай скорость, Связующий! Лети быстрее! Быстрее!
Это было самое странное ощущение из всех, когда-либо испытанных им: он чувствовал, что движется вперед и вперед, но ничего не менялось — ворота не приближались. При всем ощущении страшной скорости он не двигался.
— Быстрее, Связующий! Быстрее! — кричал дикий бухающий голос. — Соревнуйся с ветром и молнией в скорости движения!
Сэм старался остановить испытываемое им чувство движения.
Затем его ударили ветры, могучие ветры, кружащиеся над Небом. Он боролся с ними, но голос звучал совсем рядом, хотя он не видел ничего, кроме тени.
— Чувства — это лошади и объекты дорог, по которым они путешествуют, — сказал голос. — Если разум связан с мозгом, который отвлечен в сторону, он теряет проницательность.
И Сэм узнал великие слова Хатхи Упанишад, гремевшие позади него.
— В этом случае, — продолжал голос, — чувства становятся неуправляемыми, подобно плохим, одичавшим лошадям в руках слабого возницы.
Небеса над Сэмом взорвались молниями, и тьма окутала его.
Он старался связать энергию напавшего на него, но не нашел ничего, что можно было схватить.
— Это нереально! — выкрикнул он.
— Что есть реальность, а что — нет? — спросил голос. — Твои лошади убежали от тебя.
Секунда ужасающего мрака, словно он проходил через вакуум чувств. Потом — боль. Потом — ничего.
В деловых сношениях плохо быть самым старым из младших богов.
Он вошел в Зал Кармы, попросил аудиенции с представителем Колеса, очутился в присутствии Лорда, который два дня тому назад отказался проверять его.
— Ну? — спросил он.
— Я извиняюсь за отсрочку, Господин Муруган. Наш персонал был занят приготовлениями к свадьбе.
— Значит они бражничали вместо того, чтобы готовить мне новое тело?
— Не говори так, Господин, словно это и в самом деле твое тело. Это тело дается тебе взаймы Великим Колесом в соответствии с твоими теперешними кармическими нуждами…