— Нет, разница большая. Различие между непознанным и непознаваемым, между наукой и фантазией — вот что существенно. Четыре направления компаса — логика, знание, мудрость и непознанное. Некоторые клонятся в этом последнем направлении. Другие идут дальше. Склониться перед одним, значит, потерять из виду три. Я могу покориться непознанному, но не непознаваемому. Человек, склонившийся в этом последнем направлении, либо святой, либо дурак. Мне не нужен ни тот, ни другой.
Тэк пожал плечами и выпил глоток вина.
— Но демоны…
— Познаваемы. Много лет назад я экспериментировал с ними, и я был одним из четырех, спускавшихся в Адский Колодец, если ты помнишь, после того как Тарака напал на Бога Агни в Паламайдсу. Ты не Тэк из Архивов?
— Я был им.
— Значит, ты читал о самых ранних контактах с ракшами?
— Я читал отчет о тех днях, когда их связали…
— Тогда ты знаешь, что они коренные жители этого мира, что они здесь были до прибытия человека из исчезнувшей Уратхи.
- Да.
— Они созданы были более из энергии, чем из материи. Судя по их традициям, они когда-то имели тела, жили в городах. Однако их поиски личного бессмертия повели их по путям, отличным от путей человека. Они нашли способ сохранять себя, как стабильные энергетические поля. Они покинули свои тела, чтобы жить вечно, как силовые вихри. Но чистого разума у них нет. Они несут в себе свое полное эго и, рожденные от материи, всегда вожделеют к плоти. Хотя они могут на время принимать плотскую внешность, они не могут вернуться в нее сами. Много веков они беспомощно дрейфуют по этому миру. Появление человека вывело их из состояния покоя. Они принимали формы его кошмаров, чтобы вредить ему. Вот потому они были побеждены и связаны задолго до Ратнагарис. Мы не могли уничтожить их совсем, но не могли и позволить им попытки захватить механизмы воплощения и тела людей. В конце концов они были пойманы и заключены в большие магнитные бутылки.
— Однако Сэм освободил многих из них, чтобы они творили его волю, — сказал Тэк.
— Да. Он создал и хранит пакт кошмаров, и поэтому некоторые еще бродят по планете. Из всех людей они уважают, вероятно, только одного Сиддхарту. А с остальными людьми у них один общий порок: они готовы играть по любым ставкам и платить — игорные долги у них вопрос чести. Так и должно быть, иначе они лишились бы доверия других игроков и потеряли бы свою единственную радость. Могущество их велико, и с ними играли даже принцы, надеясь выиграть их услуги. Так пропадали целые королевства.
— Если, по твоему мнению, Сэм играл с Ралтарики в одну из древних игр, то какие были ставки?
Яма допил вино и снова наполнил стаканчик.
— Сэм — дурак, — сказал он. — Нет, не дурак. Он игрок. Тут есть разница. Ракша управлял меньшими группами энерго-существ. Сэм с помощью своего кольца отдал новый приказ страже огненных элементалей, которых он выиграл у Ралтарики. Эти элементали — страшные, безмозглые создания, и у каждого сила громовой стрелы.
Тэк допил свое вино.
— Но какие же ставки Сэм мог поставить в игре?
Яма вздохнул:
— Всю мою работу, все наши усилия за полстолетия.
— Ты хочешь сказать — свое тело?
Яма кивнул.
— Человеческое тело — лучшая приманка, которую можно предложить демону.
— Зачем Сэму идти на такой риск?
Яма смотрел на Тэка, не видя.
— Возможно, это единственный способ воззвать к собственной жизненной воле, снова связать себя со своей задачей — рискнуть жизнью, бросить само свое существование вместе с броском игральных костей.
Тэк налил себе еще стаканчик и выпил.
— Это для меня непостижимо.
Яма покачал головой.
— Ты не прав. Это только непонятно. Сэм не святой, но и не дурак.
«Нет, все-таки дурак», — решил Яма и в эту ночь напрыскал репеллентом от демонов вокруг монастыря.
На следующее утро к монастырю подошел невысокий человек и сел перед главным входом, поставив у своих ног чашку для подаяний. На нем было простое изношенное одеяние из грубой коричневой ткани, доходящее до лодыжек. Левый глаз был закрыт черной повязкой. Немногие оставшиеся волосы были темными и очень длинными. Острый нос, маленький подбородок и большие плоские уши придавали его лицу лисье выражение. Туго натянутая кожа сильно обветрилась. Единственный зеленый глаз, казалось, никогда не мигал.
Он сидел минут двадцать, прежде чем один из монахов заметил его, отыскал жреца и передал ему информацию. Жрец, желая показать богине добродетель ее последователей, велел привести нищего, накормить, одеть и предоставить ему келью, в которой тот сможет жить сколько пожелает.