«Что случилось потом?»
«Мы вернулись домой. Малакар начал свои поиски ван Химака.»
«Была Джакара с вами, когда вы встретили Сэндоу?»
«Да.»
«Она поверила, что Малакар убил его?»
«Да.»
«Я понимаю… И теперь организация Сэндоу может быть за нашей спиной?»
«Думаю нет. Он не посылал агентов. Он приехал на Дейбу один. Следовательно он желает разобраться сам. Я верю он будет придерживаться этого направления. – Нет, не из-за гнева Сэндоу я тревожусь. Я хотел, чтобы ты сопровождал нас по другой причине.»
«Что тогда?»
«Я не преувеличиваю ни свой страх за безопасность Малакара, ни опасность, что лежит впереди. Я хотел, чтобы ты был с нами, чтобы убить Хейдель ван Химака, когда мы обнаружим его.»
«Это решительное требование.»
«Но необходимое. Ты должен сделать это.»
«И если я отступлю?»
«Тысячи людей могут умереть, кроме Капитана – без необходимости, ужасно. Может быть миллионы.»
«Я не осознаю это как факт.»
«Но ты знаешь меня – знаешь много лет. Ты знаешь, я не меняюсь и не стану действовать всего не обдумав. Ты знаешь мою лояльность к Капитану и ты знаешь, что мне не так легко пойти против него. Буду ли я содействовать этому, как должен, если не верю, что поступаю правильно? Ты знаешь ответ. Я вижу это в твоих мыслях.»
Морвин кусал губы. Джакара приблизилась со шприцем. Он закатал рукав и вытянул руку.
«Я должен подумать об этом.»
«Думай о всем, о чем хочешь. Я уже знаю твой ответ.»
С помощью воды и одеял разведчики устроили человека так удобно, как только смогли, там, рядом со следом. В ожидании транспорта они собрались, они прислушивались к его словам, иногда прерываемым лихорадкой, подавляемым безответной дрожью.
– …Правильно, – говорил он, глядя поверх них, в небо. – Безумно и правильно. Я не знаю. Да, так. Он худой… Худой и грязный и весь в язвах. Я был в амбаре, когда он обошел кругом. Никогда не видел его прежде… Нет. Волосы как грязный ореол. Есть твой незнакомец для тебя. Пришел пешком, кто-то сказал. Ниоткуда… Дайте мне еще глоток, да? – Спасибо. – Я не знаю… Куда он направляется?.. Он не говорил. Он разговаривал. Он делал это. Я не помню точно что он сказал. Но это было непонятно… Есть твой незнакомец для тебя. Никогда не произносил своего имени. Кажется не было необходимости. Поднялся на ящик и стал говорить. Смешно… Никто не пытался остановить его, приказать ему убраться… Он – Не помню что он сказал. Безумно и правильно… Но мы слушали. Не многое случается в округе – он был иной. Проповедуя – но не совсем. Проклиная, может быть. Я не знаю… Так или иначе – ждать… Еще воды? – Спасибо. – Смешно, смешно… Сумасшедший толкователь. Жизнь и смерть… Вот правда! Правда! Правда… Как все приходит к смерти. Невозможно остановиться, не слышать. Не знаю почему. Мы знали, он сумасшедший. Каждый говорил так – когда мы разговаривали о нем – после его ухода. Хотя, никто не сказал ни слова, пока он проповедовал. Это было как… Это звучало правдиво, пока он говорил. И он был – прав. Посмотрите на меня! Он прав. Так ведь? Безумно и верно… – Нет. Я не видел куда он направился потом. – Хотя вы хотите услышать его? Сэм, кто прибежал на место – записал часть того, что он сказал. Прокрутите это потом. Различий там нет, как говорят. Тогда мы многие улыбались, слушая его. Просто сумасшедший, вот и все. Вы можете спросить Сэма, если он не стар. Вы можете услышать его… Вот когда я начал чувствовать дрожь. – Боже! Он был прав! Он был, я думаю. Кажется эта дорога – как-то…
Они передали это своему руководителю сектора и, после того как человека отвезли, продолжали не спеша прочесывать территорию, останавливаясь, чтобы оказать помощь, записать, подготовить мертвых, умирающих, спасшихся, поддерживая радиоконтакт с другими группами, проходя через открытую страну, исследуя места обитания, взбираясь на холмы, находясь в поиске.
Издалека, в вышине, начали приближаться облака, и они прокляли угрозу шторма, который забьет их контейнеры и повредит биодетекторы. Тот, кто знал его историю, даже проклял Фрэнсиса Сэндоу, который спроектировал и создал этот мир.
Облака, сворачивались, как ковры, расстилались, ведя следом за собой пряди и лоскуты хвостов, стремясь к центру небосклона, окрашивая небо в сероватый пурпур, которым постепенно затягивались просветы, когда добавочные порции ложились сверху, собираясь в кучу, поднимаясь выше, сжимаясь слабее, темнея, навевали сумерки, заволакивая очертания деревьев и валунов, превращая низкие фигуры людей и животных в перемещающиеся светотени, пока еще дождь сдерживался, туман закручивался и поднимался, роса снова появлялась на траве, окна запотевали, влага скапливалась, поднималась, каплями стекала с листьев, звуки искажались, как будто весь мир был забит ватой, птицы пролетали низко над землей, стремясь достигнуть холмов, ветер замер, стих, небольшие зверьки застыли, подняв свои мордочки, медленно поворачивая их, встряхнулись, навострили ушки, потом побежали, будто ища скрытую нору у подножия холмов, в туман, в места, расположенные выше тех, что прочесывали разведчики, гром задержал свое дыхание, молния встала в своем сполохе, дождь оставался невыплаканным, температура скользила вниз, облако налетало на облако, и, застывая, вырванные из спектра, краски истекали из мира, оставляя экран кинохроники или воображаемую пещеру, тени крались к дальним стенам, измененные, необычные, мокрые.