— Это хорошо, — сказал Яма, — потому что я не люблю убивать людей, которые не знают, что их ждет. Однако я вынужден указать тебе, что, когда ты встанешь перед судом Высочайшего, ты будешь считаться самоубийцей.
Другой слегка улыбнулся.
— В любое время, когда ты будешь готов, Бог Смерти, я облегчу твоему духу выход из его плотской оболочки.
— Повтори еще раз, — сказал Яма, — и я быстро положу конец беседе. Назови свое имя для передачи жрецам, чтобы они знали, по ком совершить поминальный обряд.
— Я отказался от своего последнего имени некоторое время тому назад, — ответил человек в черном. — Поэтому супруг Кали принесет смерть безымянному.
— Ральд, ты дурак, — сказал Яма и вытащил свое оружие.
Человек в черном достал свое.
— Так и полагается, чтобы ты пошел к своей судьбе безымянным, ты изменил своей богине.
— Жизнь полна измены, — ответил тот. — Вот и теперь, выступая таким способом против тебя, я изменяю учению своего учителя, моего нового хозяина. Но я должен следовать велению своего сердца. Ни мое прежнее имя, ни новое, следовательно, не подходят мне, я их не заслужил; так что не зови меня по имени!
И его клинок стал огнем, прыгающим отовсюду, звенящим, сверкающим.
От этой атаки Яма отступал шаг за шагом и только двигал кистью, парируя удары, несшиеся на него со всех сторон.
Отступив на десять шагов, Яма твердо встал и больше не двигался. Его парирующие удары стали несколько шире, а выпады его стали неожиданными и разнообразными.
Так они щеголяли клинками, пока не покрылись потом; затем Яма форсировал выпады, заставив противника отступать. Шаг за шагом он вернул себе отданные десять шагов.
Когда они встали снова на том месте, где начали, Яма признал под звон стали:
— А ты здорово выучил свои уроки, Ральд! Поздравляю!
В это время его противник совершил хитроумный двойной ложный выпад и легким прикосновением разрезал плечо Ямы. На яркой одежде мгновенно выступила кровь.
Яма бросился вперед, сбил ожерелье с шеи противника и нанес удар, который мог обезглавить врага.
Человек в черном поднял ожерелье, потряс головой, парировал удар и бросился вперед, но его удар тоже был отбит.
— Воды смерти омыли твою шею, — сказал Яма, — но я найду другой вход.
И его сабля запела звонкую песню, когда он попытался нанести удар снизу.
Яма дал полную волю ярости своему клинку, укрепленному столетиями и мастерами многих веков. Однако противник все шире отражал его удары и, отступая теперь все быстрее, все-таки ухитрялся сдерживать Яму, делая контрвыпады.
Он отступил до самого потока. Тогда Яма медленно сказал:
— Полстолетия назад, когда ты на короткое время был моим питомцем, я говорил себе: «У этого парня задатки великого Мастера». Я не ошибся, Ральд. Ты, вероятно, величайший меченосец из всех веков, какие я могу вспомнить. Я могу почти простить отступничество, когда вижу твою ловкость. Жаль, жаль…
Он сделал обманный выпад в грудь, но в последний момент обошел парирующий удар и ударил краем лезвия выше запястья противника.
Человек в черном, яростно парируя и задев Яму по голове, отпрыгнул назад и занял позицию у конца бревна, перекинутого через овраг, где бежал поток.
— И рука тоже, Ральд! Да, богиня намылила тебе защиту! Попробуем здесь!
Сталь взвизгнула, когда он схватил ее особым приемом и сделал зарубку на бицепсе врага.
— Ага! Это место она пропустила! Попробуем другое!
Лезвия скрещивались, ударялись, парировали, отвечали.
Яма применил хитроумную тактику, и его длинная сабля снова пустила кровь из плеча противника.
Человек в черном шагнул на бревно и нанес жестокий удар в голову Ямы, но тот отбил его. Торопясь атаковать. Яма заставил противника пятиться по бревну, а затем лягнул его в бок.
Человек в черном отскочил на противоположный берег. Как только его ноги коснулись земли, он тоже нанес удар ногой, так что бревно пришло в движение.
Оно покатилось, прежде чем Яма успел удержать его, и, соскользнув с берегов, обрушилось вниз, в поток, и поплыло к западу.
— Я бы сказал, тут нужен всего-то сема или восьмифутовый прыжок, Яма! Давай прыгать! — крикнул человек в черном.
Бог Смерти улыбнулся.
— Дыши, пока можешь, — сказал он. — Дыхание — это наименее ценимый дар богов. Никто не поет ему гимны, не молится хорошему воздуху, который вдыхает король и нищий, Мастер и собака. Но каково без него! Цени каждый вздох, Ральд, как будто он последний, потому что до последнего тоже рукой подать!
— Ты, говорят, мудр в этих делах, Яма, — сказал тот, кого называли Ральдом и Сугатой. — Говорят, ты бог, и твое королевство — смерть, и твои знания простираются далеко за пределы понимания смертных. Поэтому я хотел бы спросить тебя, пока мы стоим без дела.
Яма не улыбнулся своей насмешливой улыбкой, как улыбался при всех предшествующих заявлениях своего противника. Эти слова имели отношение к ритуалу.
— Что ты желаешь знать? Я дарую тебе предсмертное благо задавать вопросы.
Человек, которого звали Ральд и Сугата, запел древние слова Катха Упанишад:
«Когда человек умер, это всегда вызывает сомнение:
одни говорят, что он еще существует,
а другие говорят, что нет.
Я хотел бы узнать об этом от тебя».
Яма ответил древними словами:
— Насчет этого сомневаются даже боги. И это нетрудно понять, потому что природа АТМАНА вещь тонкая. Задай другой вопрос. Избавь меня от ответа на этот.
— Прости меня, что это прежде всего пришло мне на ум, о Смерть, но другого такого учителя, как ты, не найти, и, конечно, нет другого блага, которого я желал бы больше в эту минуту.
— Оставайся жив и иди своей дорогой, — сказал Яма, вкладывая саблю в ножны. — Я освобождаю тебя от твоей участи. Выбери сыновей и внуков; выбери слонов, лошадей, стада и золото. Выбирай любые другие блага — красивых девушек, колесницы, музыкальные инструменты. Я дам их тебе, и они будут ждать тебя. Но не спрашивай меня о смерти.
— О, Смерть, — запел тот, — все это длится лишь до завтрашнего дня. Оставь своих лошадей, девушек, танцы и песни для себя. Я приму только одно благо, которое просил, — скажи мне, Смерть, что лежит за пределами жизни и в чем сомневаются люди и боги?
Яма застыл неподвижно в молчании.
— Ладно, Ральд, — сказал он, и глаза его впились в глаза другого, — но об этом царстве словами не расскажешь. Я должен показать тебе его.
Они стояли так секунду, а затем человек в черном упал, закрыв лицо руками, и из его горла вырвался единственный всхлип.
Когда это произошло, Яма снял с плеч свой плащ и швырнул его через овраг.
Утяжеленный, в рубцах для такого маневра, плащ упал, как сеть, на противника.
Пока человек в черном дергал плечами, стараясь освободиться, он услышал быстрый топот и треск: кроваво-красные сапоги Ямы застучали на этой стороне оврага. Откинув в сторону плащ и подняв свое оружие, Ральд парировал новую атаку Ямы. Земля позади него поднималась холмом, и он все отступал, ища, где можно остановиться, так что голова Ямы приходилась теперь на уровне его пояса. Яма медленно пробивался наверх.
— Бог Смерти, Бог Смерти, — пел Сугата, — прости мне мой дерзкий вопрос, но скажи, не солгал ли ты?
— Ты скоро узнаешь об этом, — сказал Яма и нанес удар, который мог бы пробить человека насквозь. Но лезвие отскочило от груди противника.
Дойдя до места, где почва была неровной, маленький человек начал пинать землю ногами, посылая на врага потоки пыли и гравия. Яма прикрыл глаза левой рукой, но тогда на него посыпались сверху более крупные камни. Они катились под ноги, Яма поскользнулся, упал и съехал вниз по склону. Его противник стал выворачивать более тяжелые камни, даже сдвинул большой валун, и сам последовал за ним вниз, высоко подняв клинок.
Неспособный встать на ноги, чтобы своевременно отразить атаку, Яма катился к потоку. Удержавшись на краю, он увидел катящийся валун и подался в сторону. Пока он цеплялся обеими руками за землю, его сабля упала вниз, в воду.
Стоя в неудобном согнутом положении, он достал кинжал и все-таки сумел отбить высокий замах лезвия противника.