Они шли: ехали с неба на полярных ветрах, через море и сушу, над горящими снегами, под ними и сквозь них. Изменяющие форму плыли по белым полям, и небесные странники падали вниз, как листья: над пустынями звучали трубы, и колесницы снегов с грохотом шли вперед; свет вылетал из их боков, подобно копьям; плащи из огненного меха, белые перья мощного дыхания тянулись над ними и за ними; они шли, солнцеглазые, в золотых ратных рукавицах, лязгая и скользя, торопясь и кружась, шли, сияя перевязями, масками-оборотнями, огненными шарфами, дьявольской обувью, морозными кожаными латами и крепкими шлемами; а на другом конце мира, лежавшего за их спиной, были сборища в Храмах с пением и приношением жертв; процессии и молитвы, пожертвования и раздачи, великолепие и красочность. Ибо страшная богиня должна была обвенчаться со Смертью, и все надеялись, что все происходящее смягчит обоих. Праздничный дух захватил также и Небо, и с собранием богов и полубогов, героев и благородных, верховных жрецов, раджей-фаворитов и браминов высокого ранга, этот дух набирал силу и закружился, как многоцветный вихрь, грохоча в головах живых от Первого до последнего.
Итак, они вошли в Небесный Город, въезжая на подушках на спине Птицы-Гаруды, кружась в Небесных гондолах, проезжая через артерии гор, сверкая в мокрых снегах и ледяных тропах пустынь, заставляя Шпиль в милю высотой звенеть от их пения и смеясь в чарах короткой и неожиданной тьмы, что спустилась и снова быстро рассеялась. И в дни и ночи их прихода поэт Адазаи сказал, что они напоминают, по крайней мере, шесть различных вещей (он всегда был щедр на сравнения): перелет ярких птиц через молочный океан, но не имеющий волн; процессию музыкальных нот через мозг не очень хорошего композитора; стаю глубоководных рыб, чьи тела в завитках и канавках света, который поднимается от какого-то фосфоресцирующего растения в холодных колодцах морских глубин; Спираль Туманности, внезапно обрушившуюся в центре; шторм, каждая капля которого становится пером певчей птицы или драгоценностью; и (возможно, наиболее убедительное) храм, полный страшных, обильно украшенных статуй, внезапно оживших и запевших, внезапно бросившихся через весь мир с яркими знаменами, играющими на ветру, потрясающих дворцы и сшибающих верхушки башен, чтобы встретиться в центре всего, разжечь огромный костер и танцевать вокруг него, помня, что либо огонь, либо танец полностью выйдут из-под контроля.
Они шли.
Когда в Архивах зазвенел тайный тревожный сигнал, Тэк выхватил Сверкающее Копье из гнезда в стене. В разное время дня тревога должна была поднять разных часовых. Получив предупреждение о возможном таком случае, Тэк порадовался, что сигнал не звонил в другое время. Он поднялся на уровень Города, к Музею на Холме.
Но было уже поздно.
Витрина была открыта, служитель лежал без сознания. Никого другого в Музее не было из-за предпраздничных хлопот в городе.
Здание Музея стояло так близко от Архива, что Тэк успел заметить двоих, спускавшихся с другой стороны холма.
— Стой! — закричал он, размахивая Сверкающим Копьем, но боясь воспользоваться им.
Те повернулись к нему.
— Ты включила тревогу! — обвинил один другого, поспешно застегивая на себе пояс. — Уходи прочь, а я буду иметь дело с этим!
Тэк увидел, что один из них женщина.
— Я не включала тревогу! — закричала она.
— Уходи отсюда!
Мужчина повернулся к Тэку, а женщина продолжала отступать вниз по холму.
— Положи его назад, — задыхаясь, сказал Тэк. — Раз уж ты его взял — верни. Может быть, мне удастся покрыть…
— Нет, — сказал Сэм. — Слишком поздно. Теперь я равен любому здесь, и это мой единственный шанс уехать. Я знаю тебя, Тэк из Архивов, и не хочу убивать тебя. Так что уходи — и быстро!
— Яма через минуту будет здесь. И..
— Я не боюсь Ямы. Нападай на меня или уходи немедленно!
— Я не могу напасть на тебя.
— Тогда — до свидания!
Сказав это, Сэм поднялся в воздух, как воздушный шарик.
Пока он парил над землей, на склоне холма появился Господин Яма с оружием в руках. Это была тонкая сверкающая трубка с маленьким прикладом и широким спусковым механизмом.
Он поднял оружие вверх и прицелился.
— Твой последний шанс! — крикнул он, но Сэм продолжал подниматься.
Яма выстрелил; высоко наверху треснул купол.
— Он принял свой божественный вид и поднял символ власти, — сказал Тэк. — Он связал энергию твоего оружия.
— Почему ты не остановил его? — спросил Яма.
— Я не мог, Господин. Я был захвачен его властью.
— Ладно, — сказал Яма. — Третий часовой перехватит его.
Связав своей волей гравитацию, Сэм поднялся.
Пока он летел, в нем усиливалось ощущение преследовавшей его тени. Она затаилась где-то на окраине поля его зрения, но как он ни вертел головой, тень ускользала от его взгляда. Но она все время была здесь и увеличивалась.
Впереди преграда. Неподалеку ворота. Талисман мог открыть запоры, мог согреть человека на холоде, мог перенести его в любую точку мира…
Послышался звук хлопающих крыльев.
— Лети! — прогремел голос в его голове. — Увеличивай скорость, Связывающий! Лети быстро! Быстрее!
Это было самое странное ощущение из всех, когда-либо испытанных им; он чувствовал, что движется вперед и вперед, но ничто не менялось — ворота не приближались. При всем ощущении страшной скорости Он не двигался.
— Быстрее, Связывающий! Быстрее! — крикнул дикий бухающий голос. — Соревнуйся с ветром и молнией в скорости движения!
Сэм старался остановить испытываемое им чувство движения.
Затем его ударили ветры, могучие ветры, кружащие над Небом. Он боролся с ними, но голос звучал совсем рядом, хотя он не видел ничего, кроме тени.
— Чувства — это лошади, а вещи — дороги, по которым они путешествуют, — сказал голос. — Если разум связан с мозгом, который отвлечен в сторону, он теряет проницательность.
И Сэм узнал великие слова Хатхи Упанишады, гремевшие позади него.
— В этом случае, — продолжал голос, — чувства становятся неуправляемыми, подобно плохим, одичавшим лошадям в руках слабого возницы.
Небеса над Сэмом взорвались молниями, и тьма окутала его.
Он старался связать энергию напавшего на него, но не нашел ничего, что можно было схватить.
— Это нереально! — выкрикнул он.
— Что есть реальность, а что — нет? — спросил голос. — Твои лошади убежали от тебя.
Секунда ужасающего мрака, словно он проходил через вакуум чувств. Потом боль. Потом — ничего.
В деловых сношениях плохо быть самым старшим из младших богов.
Он вошел в Зал Кармы, попросил аудиенции с представителем Колеса и очутился в присутствии того Господина Кармы, который два дня назад отказался проверить его.
— Ну? — спросил он.
— Я извиняюсь за отсрочку, Господин Муруган. Наш персонал был занят приготовлением к свадьбе.
— Значит, он бражничает вместо того, чтобы готовить мне новое тело?
— Не говори так, Господин, словно это в самом деле твое тело. Это тело дается тебе взаймы Великим Колесом в соответствии с твоими теперешними кармическими нуждами…
— И оно не готово, потому что материал пропили?
— Оно не готово, потому что Великое Колесо вращается в манере…
— Я хочу иметь тело самое позднее завтра вечером. Если оно не готово, Великое Колесо может погубить управляющих им! Ты слышишь и понимаешь меня, Господин Кармы?
— Я слышу тебя, но твоя речь не подходит для этого места…
— Пересадку рекомендовал Брама, и он хочет, чтобы я появился на праздновании свадьбы в новом теле. Не сообщить ли ему, что Великое Колесо не способно выполнить его желания, потому что поворачивается слишком медленно?
— Нет, Господин. Тело будет готово вовремя.
— Прекрасно.
Муруган повернулся и вышел.
Господин Кармы сделал за его спиной древний мистический знак.
— Брама!
— Да, богиня?
— Насчет моего намека…
— Да, будет сделано, как ты просила.
— Я хотела бы по-другому…
— По-другому?
— Да, Господин. Я хотела бы получить человеческую жертву.