Молитва, опять-таки, не заключается в том, чтобы повторять чужие слова, а в том, чтобы всем сердцем, всем умом, как говорили древние писатели, прилепляться к Богу, то есть устремляться к Нему, жаждать встречи с Ним и, главным образом, поскольку это от нас зависит, быть с Ним до конца правдивым и искренним. Поэтому молитва не заключается в первую очередь в том, чтобы приобрести молитвенник или выучить, затвердить готовые молитвы; молитва заключается в первую очередь в том, чтобы научиться предстоять перед Богом. Это кажется или бесконечно сложным, или удивительно простым. Предстояние перед Богом, объективно говоря, очень простое дело: Бог вездесущий, нет места, нет ситуации, которая могла бы нас от Него отделить; ни дело, ни обстоятельства, ни люди не могут нас оторвать от Него. Но от нас зависит сознательно, всем вниманием сердца и ума, предстоять перед Ним. Утром, когда мы встаем, мы можем начать день, в одно мгновение став перед Богом, без долгих молитв, осознав, что мы вышли из сна, пробудились от сна, как будто мы воскресли к жизни от смерти. Ведь между сном и смертью очень большое сходство. Мы без сознания лежим, не имеем над собой никакой власти, не сознаем, что вокруг нас происходит. То же самое и со смертью: что касается нашего тела (не живой души, которая предстает перед Богом, а самого нашего тела), мы уходим в какое-то забытье. И вот когда мы просыпаемся, мы как бы восстаем из забытья, можно было бы почти что сказать: из небытия. Меня на земле как будто и не было, и вдруг я вступил в новый день. А этот день тоже особенный: такого дня, этого дня никогда за всю историю мира не было. Дни неповторимы, каждый день новый, он простирается перед нами, как равнина, покрытая снегом, – чистая, незапятнанная, без человеческих следов, без отпечатков наших ног; и вот этот новый человек, которым я являюсь после сна, вступает в новый день… Если подумать, это совершенно изумительная встреча: я вступаю в день, которого никогда в истории не было, и в этот день я могу внести добро или зло, я могу быть человеком или зверем, я могу быть достойным себя – или недостойным себя, я могу жить на радость людям – или на горе людям, я могу вырасти – или наоборот, стать еще меньше, чем я был вчера… Если несколько минут об этом подумать: вот, я вышел из глубин сна и вступаю в этот день, – можно и обратиться к Богу и сказать: Господи, благослови меня вступить в этот день и благослови этот день для меня! Пусть каждая встреча, каждый человек, каждое слово будет с содержанием; пусть это содержание будет чистое, достойное моего человеческого величия и Твоего, Господи, величия; и пусть каждое слово, каждое мое действие будут вкладом в добро, в правду, в красоту жизни.
Теперь мне хочется сказать и о том, каким образом вечером, когда день уже кончен, мы можем стать перед своей совестью и перед Богом, перед жизнью, раньше, чем вступим в ночь, в забытье, погрузимся в сон.
День, который нам был дан, мы заполнили всем тем, на что были способны. Мы в этот день внесли добро и зло, кое-что изуродовали и кое-какую красоту внесли в него; каким-то людям принесли радость, каким-то – горе; одним помогли, другим повредили; и та равнина снежная, которая лежала перед нами в начале дня, теперь отмечена нашими стопами. Можно посмотреть и увидеть извилины нашего пути, потому что редкий путь бывает прямым. И вот раньше, чем встать перед Богом, надо встать перед собственной своей совестью и поставить себе вопрос: что я сделал из этого дня и что я сделал в течение этого дня из себя самого? Стал ли я благороднее, стал ли я более достоин своего имени человека? Или же наоборот: унизил, опорочил себя? Для этого надо сесть и подумать; подумать честно, подумать так, как иногда человек думает перед смертью, потому что никто не знает, восстанет ли он со своего ложа или нет. Мы погружаемся в сон, но мы можем никогда не проснуться на земле; наши очи могут открыться на вечность, когда уже поздно будет думать о том, что надо было сделать, – тогда надо будет встать перед Богом в вечности с содержанием всей своей жизни.