Эти слова подтверждает и светское религиоведение, знающее, что практически все народы помнили про Бога Творца, но не желали служить Ему. Так кто же виноват в их гибели?
Да и рассуждая логически, если отдельно взятый идолопоклонник и убийца не может рассчитывать на спасение, то почему миллион идолопоклонников и убийц могут на это рассчитывать только потому, что они составляют некий отдельно взятый, далеко живущий народ? Неужели Божия справедливость зависит от количества населения или его географического положения? Нет. Еще во время Всемирного Потопа Господь показал, что Он милует и наказует независимо от того, сколько человек делают грех или добродетель. Лишь восемь человек из миллионов хранили волю Творца – и только они были спасены в Ковчеге. Так же и в Церкви, как в Ноевом Ковчеге, спасаются лишь те, кто сам избрал спасающую силу Бога и вошел в нее через Крещение. Как и говорит апостол Петр: «Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа, Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога и Которому покорились Ангелы и Власти и Силы» (1Петр. 3, 21-22). Так что напрасно ты ссылаешься на далекие племена. Ответ Богу даст каждый по делам своим. И не поможет неправда одного другому грешнику. Так что лучше не пытаться рассчитывать на свою мнимую правду и не говорить, будто у тебя «Бог в душе», а смиренно получить оправдание от Господа по вере во Христа через святое Крещение.
Бог – в душе?
Часто слышишь: «Я не иду в Церковь, потому что Бог – Он в душе». Однако мне кажется, только люди очень к себе снисходительные могут так легко сказать, что Бог у них в душе.
Что касается меня… Вот я хотел бы, чтоб в моем сердце Он мог быть, но – что я сделал для этого?.. Бог не может быть во мне, это абсурдно, при той грязи, которую я в себе таскаю, сказать, что у меня в душе… БОГ?!..
Да, конечно, без какого-то Его присутствия душа, думаю, просто мгновенно окончила бы существование. Но тогда, если есть в моей душе Бог, то Он там уж точно не один… Как у Достоевского: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей», и добавлю, если б только дьявол! Я ведь сам, сам и люблю Его, и борюсь с Ним, вот в чем дело!..
Поэтому мне нужно признаться: Бога в душе, в такой душе! – нет, я Его сам изгоняю, обращая постоянно во зло свободу, которую Он мне дал.
Но это сознавать – горько, больно, иногда просто ужасно!
Зачем я иду в Церковь? Ой, как же медленно, словно в страшном сне, словно в замедленной съемке! – иду я в Церковь, для того, чтобы… Чем объяснить?
Когда обнаружили опухоль, я пошёл на операцию; мне страшно было ложиться на стол, но опухоль носить в себе – словно растягивать смерть как резину – еще страшнее. И после операции, когда знал, что опухоль вырезали, появляется надежда: а вдруг я еще смогу жить? И стало немножко легче при этой мысли. А дальше еще химиотерапия, чтобы попытаться убить эту онкологическую дрянь в лимфе, в крови… Такие сильные лекарства, что тошнит и волосы выпадают… Но когда лекарства подействовали, и мне сообщили, что анализы пришли в норму и появился шанс – я уже благодарил, благословлял врачей за всё, что они для меня сделали. Хотя бы и за один только шанс выздороветь…
Я иду в Церковь за своим шансом.
Мне хочется избавиться от того страшного сознания, которое хуже опухоли – что Бога во мне нет, что я не умею и не могу жить так, как только и нужно жить, если хочешь, чтобы Бог…
Ничтожная, дрянная жизнь, которую я веду – что тут можно говорить о Боге в душе?! – И я иду в Церковь.
Она – и больница, и родина, и место, где тебя по-настоящему любят и где ты учишься любить. Христос, все Таинства, вся традиция, порожденная любовью и стремлением к Нему, – я в Церкви словно просыпаюсь и оттаиваю, она дает силы и поддержку, чтобы стать лучше, дает надежду, что Бог будет и в моей душе.
Может и непонятны эти «устаревшие» церковные правила, но что мне предлагают взамен? Модные теорийки от чудо-голодания до психоанализа, которые претендуют, что могут все изменить, хотя на самом-то деле решить главную мою проблему они неспособны?..