Бога нет в моем сердце, и психоаналитик мне Его туда не «вправит». Бога нужно искать именно в Церкви.
Я понимаю, что тут посыплются вопросы: это в Церкви-то, где на тебя накричать могут, деньги потребовать, обзывают друг друга еретиками и еще чего только не делают?..
Да, в Церкви. Потому так и оглушительна брань, так ужасно зловоние гноящихся, вскрытых и смердящих, наших израненных душ, оттого так абсурдна наша патологическая нелюбовь, что она – в Церкви! Что Церковь светом своим обнаруживает эти болезни. Я вижу свою жизнь в зеркале иной, святой жизни – и понимаю, что должен быть не таким, совершенно не таким, каков я есть!
Как у Бориса Гребенщикова:
«Что ж я пьян, как архангел с картонной трубой;
Как на черном – так чистый, как на белом – рябой…»
Если уберете «белое» – я буду считать себя чистым, и это будет страшная неправда обо мне. Но я-то уже не могу жить во лжи…
«Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», – говорит Христос. И тянутся к Нему толпы тех, кто почувствовал, что болен, что нет Бога в душе, что душа страдает. Так раненые тянутся в лазарет. Страшная, почти неприличная в своей наготе толпа искалеченных людей, единственное отличие которых – осознание своей увечности и поиск Врача – Бога для души.
Отсюда и крик, и грязь – на фоне Красоты. Но Церковь не солярий, не санаторий, а скорее уж фронтовой лазарет. Тут и боль, но тут и надежда…
Может быть, кто-то считает себя вполне здоровым, а другие не знают, что в Церкви лечат.
Может, у многих действительно Бог в душе – говорю это без иронии: что я знаю о Боге и о других людях?..
Гребенщиков спел:
«Мне не нужно награды, не нужно венца,
Только стыдно всем стадом прямо в царство Отца…»
– Господи, если бы речь шла о венце, о награде!.. Мне не стыдно, пусть «в стаде», в толпе. Не стыдно. Только бы Бог и вправду оказался у меня в душе, и я был бы жив…
Вера всегда действенна
– Считается ли верующим человек, если он верит в душе, но не посещает Церковь и не соблюдает посты?
– По формальным признакам, конечно, такой человек верующим не считается. Представьте, сейчас сюда кто-то вбежит и закричит: «Горим! Пожар!» Если я ему поверю, то тут же выскочу отсюда через дверь или окно, а если не поверю, то и с места не двинусь. Как я могу в душе верить и не иду в храм, где я единственно могу прийти в себя, помолиться, услышать Евангелие и объяснение его? Если веришь, то нужно исповедаться, очистить свою душу, ведь не безгрешные мы существа, не Ангелы.
Вера всегда действенна. Если я не делаю, то я и не верую. Неверие подобно компьютеру, в нем много всяких программ, но он не живой, компьютер остается компьютером. Так и в моей памяти есть нечто подобное вере, но это не дает никакого реального толчка моей жизни, остается абстрактной идеей. Как в геометрии – точка не обладает размерами. Поэтому я сомневаюсь, что вера только в душе может принести пользу человеку. Хотя категорически сказать не могу, потому что вера подобна зерну (Мф. 13, 31). Зернышку, которое может дать малый росток, затем прорасти больше, даже стать деревом и принести плоды. Все зависит от человека. Одно дело – начинающаяся вера, и тогда понятны эти рассуждения насчет храма, но если человек десятки лет верит в Бога и ничего церковного не признает, в храм не ходит, то здесь я сомневаюсь в его вере. Наш философ А. Хомяков подобрал для этого хорошее русское слово: «Это не вера, а веренье»[1].
– Как разум человека может прийти к уверению в собственном спасении и жизни после смерти?
– Разум может помочь человеку прийти к вере в Бога, затем к вере во Христа, затем к вере в Православную Церковь. Для этого есть основания и аргументы. А чтобы спастись, требуется не только разум, а соответствующая христианская жизнь. Если я себя не удерживаю от осуждения, зависти, лицемерия и лжи, то каким бы ни был у меня разум, я останусь прежним, и ни в каком спасении не уверюсь.
Что касается уверения во спасении, то в отличие от протестантов, утверждающих: «Мы убежденно знаем и верим, что спасемся», православные говорят: «Мы искренне надеемся на то, что Господь поможет спастись».
– Насколько велика роль самого человека в его приходе к вере, если принять во внимание, что вера есть дар Божий?
1
«Грубый и ограниченный разум, ослепленный порочностью развращенной воли, не видит и не может видеть Бога. Он Богу внешен, как зло, которому он рабствует. Его веренье (croyance) есть не более как логическое мнение и никогда не может стать верою, хотя нередко и присваивает себе ее название». А. С. Хомяков. Вера и исследование. Полное собрание сочинений. Изд. 4-е, т. II, с. 62-63.