У девушки было много времени, чтобы все это для себя открыть, и сейчас она с любовью и заботу раскидывала по курятнику зерно с песком, чтобы молодые цыплята учились переваривать не только пищу для дальнейшего поиска пропитания самим.
Все было тихо, спокойно и умиротворенно. Приятный теплый ветерок ненавязчиво обдувал силуэт Марии, а ранее солнце приятно грело. Стоял запах свежескошенной травы.
Послышался звук подъезжающей к монастырю машины. Мария посмотрела на открытые ворота и увидела в них тёмно-синий автомобиль. Он остановился и оттуда неспешно вышел мужчина пятидесяти лет в пиджаке и со стильной стрижкой на седых волосах. Он был подтянут, высок и не по годам привлекателен. В нем была видна деловитость и непреодолимая жажда жизни, выдаваемая его живыми глазами. Мужчина обвел изучающим взглядом монастырский двор и остановился взглядом на Марии. Она сразу его узнала, но не могла понять, какие чувства она к нему испытывает: невозможность, но желание ненавидеть, или ненависть, упорно борющаяся с желанием простить. Все внутри нее смешалось, а взгляд был испуганно неопределенным. Мужчина тоже узнал ее. Она показалась ему такой взрослой, такой красивой, но такой отдаленной. Он все еще чувствовал родственную связь с ней, но эмоциональная связь давно была оборвана. И он боялся, что навсегда.
Мужчина аккуратно стал заходить во двор, приближаясь к Марии. Он боялся напугать ее, вывести из себя, а вдруг она вообще его не узнала? Сомнений в голове было много, но ноги сами вели его к девушке. Она и сама боялась, потому что не понимала себя, внутри бушевал ураган из эмоций, девушку начало потряхивать. Она даже уронила таз с зерном, от чего еще больше испугалась и сильно вздрогнула.
Из мутного маленького окна монастыря за этой сценой наблюдали Христофор и Яков. Они не знали о приезде мужчины, но когда увидели его, сразу поняли, зачем он здесь. Они понимали, что Мария сделает правильное решение. Знали, что вскоре они будут прощаться с ней. И даже немного жалели, что все так быстро закончилось, хотя были очень рады за свою новоиспеченную подругу.
– Отец Христофор, так нельзя, давайте уйдем отсюда.
– Ну, подожди. Досмотрим, и уйдем.
Когда они оказались рядом, мужчина не сразу начал говорить. Он долго рассматривал девушку, замечая все изменения в ее лице. Какой же другой она стала. Не такая беззащитная, какой она ему казалась, когда он уходил. Серьезная, сильная, грубая. Но единственное, чего ему хотелось, – попытаться распить лед в ее сердце по отношению к нему и искренне, как умеет, извиниться. Он осторожно, слегка запинаясь заговорил.
– Прости меня, дочь. Я и не претендую на любовь твою. Знаю, что никудышный отец. Но ты попробуй простить. Хотя бы ради себя, – он заплакал. По-настоящему, без притворства. То ли от волнения, то ли от осознания своей неправоты и бессовестности.
– Долго речь придумывал? –сухо, безжизненно, сквозь зубы проговорила она.
– Долго.
Мария обняла его. Крепко, так, как хотела тогда, когда он был ей нужен больше всего, кода она нуждалась в его поддержке. Потому что сейчас был ровно такой же момент. Она простила. Благодаря ему она поняла, что значит простить. Именно с этого момента началась ее новая жизнь, воскрешение ее души.
В монастыре после встречи отцом она пробыла недолго, может, неделю. Ей хотелось попрощаться с этим местом и от души поблагодарить двух монахов, которые так неожиданно появились в ее жизни и так круто в ней все изменили. Девушка решила оставить щедрое подаяние на храм, помогла собрать весь урожай с монастырского огорода и закрутить соленья. Мария действительно облегчила работу мужчинам, так как трудно им справляться со всеми мирскими обязанностями, постоянно думая о Боге и спасении души. Но Господь любит труд.
Трое выходили из ворот монастыря, там их ждал тот же таксист, который привез девушку сюда. Он даже немного расстроился, когда увидел ее, потому что в воспоминаниях сидели те унылые три часа, которые провел он с неразговорчивой и скучной девушкой. Он открыл багажник и, подхватив чемодан девушки из рук Якова, начал скорее его укладывать, в надежде быстрее уехать.
Трое с грустной улыбкой смотрели друг на друга. За это чудотворное время они стали роднее и ближе друг другу, и теперь совсем не хотелось расставаться, менять уже сложившийся распорядок жизнь. Но все понимали, что там, где заканчивается что-то хорошее, начинается что-то лучшее.