В России гораздо в большей степени, чем на Западе, сохранилась непосредственная связь между трудящимся и продуктом его труда, сохранялись и юридические отношения особого трудового типа. С почти религиозным чувством крестьянин относился к праву собственности на те земельные продукты, которые были результатом труда человека. Украсть что-либо с поля, будь то хлеб или сено, считалось величайшим грехом и позором. Причем, крестьянин четко разделял предметы, являвшиеся результатом человеческого труда, и дары природы. Если кто срубит бортяное дерево (где отдельные лица держали пчел), тот вор, ибо он украл человеческий труд; кто рубил лес, никем не посеянный, тот пользуется даром Божьим, таким же даром, как вода и воздух.
Основные выводы
1. Главные параметры русской модели экономики, ставшие основой хозяйственного и трудового менталитета русских людей, должны учитываться при разработке любых экономических мероприятий, особенно это касается учета трудовой демократии и особенностей хозяйственной и трудовой мотивизации.
2. Западные критерии экономического развития не могут служить ориентиром для русской экономики. В гонке, которую осуществляет западный мир, опираясь на неравноправный обмен со странами – поставщиками сырья, наше место может быть только в лагере эксплуатируемых Западом. Более того, западная гонка потребления в условиях сокращающихся ресурсов человечества ведет его в тупик. Русская модель экономики, ориентируемая на разумный достаток и способная к самоограничению, дает человечеству возможный вариант выживания.
Необходимо вернуться к национальной модели хозяйства
Интервью журналу «Россия молодая» (декабрь 1991 г.)
– Олег Анатольевич! В то время, как многие российские экономисты видят выход из охватившего нас кризиса в заимствовании зарубежных моделей хозяйствования, Вы с необычайным пылом отстаиваете принцип национальных моделей хозяйственного развития, индивидуальный для всех стран. Понимаю, что пространные теоретические размышления на этот счет могут увести нас в мир абстракций, поэтому прошу Вас сразу же привести два конкретных примера – положительный и отрицательный – использования или, наоборот, пренебрежения национальной моделью хозяйственного развития?
– Пожалуйста. Самым ярким положительным примером является Япония. В этой стране опора на народные основы, традиции и идеалы стала неотъемлемым элементом экономической и социальной политики как в глобальном масштабе, так и на уровне предприятий.
Японская экономика основывается на прочном фундаменте выработанных веками духовно-нравственных ценностей общинного характера – долга, обязанности, лояльности и преобладания моральных форм понуждения к труду над материальными. А соединение элементов традиционной культуры с западной техникой и технологией и обусловили тот необычный феномен гигантского экономического роста, который мы сегодня именуем «японское экономическое чудо».
Контрастом является наша страна, наглядно демонстрируя все печальные последствия игнорирования национальных особенностей экономического развития.
В начале ХХ века народное хозяйство России развивалось значительно быстрее экономики США и других стран, выходило на передовые рубежи техники и технологии. В Москве только за сезон 1911 года было построено 3 тысячи пяти– и семиэтажных домов, по мнению специалистов, качество работ было исключительно высокое. Большинство из них до сих пор служат москвичам без капитального ремонта.
Крупная промышленность России создала продукцию на уровне лучших мировых образцов. Оплата труда рабочих в промышленности была одна из самых высоких в мире.
По производству главнейших культур (ржи, овса, картофеля) Россия стояла на первом месте в мире. Россия была главным экспортером сельскохозяйственной продукции, первой «житницей Европы», на которую приходилось две пятых мирового экспорта крестьянской продукции.
– Чем с позиций сегодняшнего дня можно объяснить этот феномен?
– Основой бурного экономического роста России явились общинно-артельные формы хозяйствования и труда, высокие трудовые качества российского работника. И если по части земельных переделов община в начале ХХ века исчерпала себя, то в части развития духовно-нравственных принципов труда она продолжала оставаться школой высших трудовых качеств – трудолюбия как добродетели, трудовой демократии. Русская артель существовала как в форме предприятия, так и в форме организации производства в отдельных подразделениях и цехах, являясь своего рода идеальной формой рабочего самоуправления, позволяя выявлять лучшие трудовые качества каждого работника.