Важная итоговая черта под святоотеческими суждениями подведена 110-м (124-м) правилом Карфагенского Собора 419 года, где происходил разбор и опровержение ереси Пелагия. Отцы Собора не только засвидетельствовали о необходимости крещения младенцев, но и соборно подтвердили святоотеческое учение о том, что в таинстве крещения происходит избавление от первородного греха («от прародительского Адамова греха»). В полном виде это правило выглядит так: «Определено такожде: кто отвергает нужду крещения малых и новорожденных от матерней утробы детей или говорит, что хотя они и крещаются во отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыти банею пакибытия (из чего следовало бы, что образ крещения во отпущение грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении), тот да будет анафема. Ибо реченное апостолом: „Единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вcu согрешиша“[237], подобает разумети не инаково, разве как разумела кафолическая Церковь, повсюду разлиянная и распространенная. Ибо по сему правилу веры и младенцы, никаких грехов сами собою содевати еще не могущие, крещаются истинно во отпущение грехов, да чрез пакирождение очистится в них то, что они заняли от ветхаго рождения». Правила Карфагенского Собора вошли во все канонические сборники Православной Церкви и имеют непререкаемый церковный авторитет, поскольку решения этого Собора были подтверждены позднейшими постановлениями VI (2-е прав.)[238] и VII (1-е прав.) Вселенских Соборов как общезначимые для всей полноты Православной Церкви. В результате этой рецепции данные правила «получили вселенское значение и общеобязательную силу для всей Церкви»[239], что и нашло свое отражение в церковной богослужебной практике и писаниях позднейших святых отцов.
Это далеко не полное перечисление свидетельств православного Предания, можно было бы продолжить, но и приведенного вполне достаточно, чтобы сделать вывод, что с первых веков христианской истории совершение таинства крещения означало не только избавление от личных грехов, но и омытие в крещаемом первородного греха. Древняя практика крещения младенцев является одним из фактов, подтверждающих традиционность такого понимания крещения. Ибо младенцы не имеют личных грехов, но тем не менее нуждаются в крещении для избавления от пагубного действия первородного греха. Таким образом, и над ними это таинство совершается истинно «во оставление грехов», как исповедуется в Символе веры. Отрицать омытие первородного греха в крещении дерзали в древности только пелагиане, за что и подпали соборному осуждению, в Средневековье — анабаптисты, а в последние столетия — многие протестантские конфессии, что вызывает сожаление, но не удивление, ибо всех их объединяет пренебрежительное отношение к апостольскому преданию Церкви Христовой.
Однако факт освобождения от первородного греха еще не дает ответа на вопросы: что понимается под избавлением от первородного греха? какова сущность первородного греха? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо непосредственно обратиться к содержанию молитвословий таинства крещения.
При формальном рассмотрении всего чинопоследования видно, что прямого упоминания о первородном грехе там нет и об избавлении от него ничего не сказано. Термин «первородный грех» в тексте молитвословий не встречается. С одной стороны, это естественно, ибо молитвословия этого таинства очень древние и относятся ко временам, когда все греховное в человеке именовалось одним словом — ἁμαρτία, а в чинопоследовании встречаются прошения об избавлении крещаемого «от вольных и невольных грехов»[240], «остави от него ветхую оную прелесть»[241] и т. п. Но, с другой стороны, этот факт может вызвать некоторое недоумение: неужели такое важное сакральное действие, как избавление от первородного греха, скрывается за такими общими молитвенными выражениями?
Ответ на этот вопрос можно получить, если не ограничиваться поиском только в области амартологической терминологии, учитывая, что она устоялась в более поздние века, но обратить внимание на духовное состояние преображенного человека, особенно младенца, не имеющего личных грехов. Что с ним происходит в крещении? От чего он избавляется? В чинопоследовании таинства крещения имеются ответы на эти вопросы, указывающие на сущностные характеристики первородного греха.
238
По поводу обязательности правил, в том числе и Карфагенского Собора, там сказано: «Никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменяти, или отменяти, или кроме предложенных правил приимати другая, с подложными надписаниями составленныя некими людьми, дерзнувшими корчемствовати истиною. Аще же кто обличен будет, яко некое правило из вышереченных покусился изменити или превратити, таковой будет повинен против того правила понести епитимию, каковую оно определяет, и через оное врачуем будет от того, в чем преткнулся».
239
Никодим (Милаш), еп. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. В 2 т. СТСЛ, 1996. С. 435–436.