Лорд Марлдон кивнул, и голос его смягчился от искреннего чувства.
– И я чтил его, как никого другого. Я сделал его вольным человеком, и когда король призывал своих ветеранов на войну, я платил за избавление его от сей обязанности. Обеспечив добрую цену за шерсть овец твоего отца, я поспособствовал тому, чтобы он мог заплатить за твое ученичество. Когда же обвал в каменоломне унес его жизнь, я не забыл данного ему обещания и ограждал его сыновей от посягавших на их землю.
Блэкстоун стоял, оглушенный и онемелый, как его безмолвный брат.
– Но теперь ты должен попытать собственную судьбу, Томас. Твой король нуждается в тебе. Моя жизнь на исходе, и я свой долг исполнил. Теперь ты исполни свой.
Томас поглядел на сэра Гилберта снова, и на сей раз тот кивнул. Владыка поместья умирает. И покровительство умрет с ним вместе.
– Мы послужим вам верно, милорд, как служил бы мой отец, – произнес Блэкстоун.
– Только ты, Томас, – покачал головой лорд Марлдон. – От твоего брата на войне проку никакого. Мы пошлем его к монахам, они приставят его к работе и смогут защитить от насмешек.
– Францисканцы пекутся о бессловесных животных, – добавил сэр Гилберт. Томас сграбастал младшего брата за руку, и тот поглядел на него с испугом.
– Он может сражаться. Он лучший лучник в трех графствах.
– И ему четырнадцать лет от роду, Иисусе милостивый, – вставил сэр Гилберт. – Он глух и нем!
Блэкстоун положил ладонь Ричарду на грудь, дабы утолить страх, который прочел в глазах отрока.
– Он слышит не так уж плохо, сэр Гилберт. Господин, он чувствует дрожь барабанного боя и силу труб. Крики и громкие голоса сотрясают воздух. Он трудился бок о бок с отцом и со мной с той поры, как научился ходить. Я не ведаю человека, способного потягаться с ним силой. Его взор острее шила. Он выпускает больше стрел за минуту, чем любой из виденных мной людей, способных натянуть лук.
– Моложе пятнадцати мы на войну не посылаем, – грубо оборвал сэр Гилберт, раздосадованный упорством Блэкстоуна.
– Я его опекун, милорд, как и вы были попечителем моего отца и его сыновей, – он понимал, что аргументы у него на исходе. – Поглядите на него. Неужели он выглядит на свои лета? Ко времени урожая он будет достаточно взрослым. Разве кто-нибудь в этом усомнится?
Лорд Марлдон и его латник на минутку примолкли.
– У него нет усов на лице, – наконец сказал сэр Гилберт.
– И гусиный пушок на голове, – не растерялся Блэкстоун. – Другие примут его, каков он есть. Уж лучше он будет сносить издевки солдат и будет при мне, нежели будет порот монахами за то, что взрыхлил их морковные грядки не так, как им по нраву.
Лорд Марлдон надолго натужно закашлялся. Сэр Гилберт поспешно наполнил кубок вином и поддержал трясущуюся длань господина, помогая поднести чару к губам.
– Иисусе благий! Хотелось бы мне, чтобы мы с твоим отцом могли окончить жизни, как надлежит мужам, нежели быть сокрушенным, как муравей, или сожранным живьем изнутри, – с присвистом просипел старый воин. Он отдышался. – Ждите на дворе. Я приму решение. Господь благослови тебя, Томас Блэкстоун. Всегда помни, кем был твой отец, и чти его память. Ступай.
Блэкстоун почтительно склонил голову, и брат последовал его примеру.
Когда двери за ними закрылись, лорд Марлдон утер с губ кровь вперемешку с вином.
– Чендлер покушается на их землю, и я сомневаюсь, что сумею его остановить. Послать ли отрока вместе с братом?
Сэр Гилберт налил вина и себе.
– Он как вол. Сомневаюсь, что обвал, сгубивший его отца, возымел бы такое же действие на него. И, по-моему, коли его допечь, мало не покажется.
Он сделал изрядный глоток, гадая, нужно ли его господину ведать его мысли о Блэкстоуне. Все едино, выбора нет. Момент предписывает честность.
– Олух лучник будь здоров, но Блэкстоун – лживый говнюк. Я наблюдал за ним с опушки и видел, как он упражняется. Он сам лучший. Он способен выпустить довольно стрел, чтобы перебить небольшую армию.
– Он оберегает брата ценой собственного возвышения, – голос лорда Марлдона прозвучал чуть громче шепота.
– Коли тупое животное будет при нем, то, по крайней мере, перебьет свою добрую долю ничтожных французишек. Я бы дозволил ему идти. Отчего бы и нет? – Он помедлил. – Но Блэкстоун? Пусканием стрел в соломенную мишень его характер отнюдь не определишь. Он даже в подметки собственному отцу не годится. У него нет инстинкта убийцы. Он чурается насилия. Сомневаюсь, что он сподобится прикончить хоть молочного поросенка. В нем есть слабинка. Как та, которой его мать испортила его отца. По-моему, после первого же боя он станет или покойником, или дезертиром. – Он отхлебнул вина.