— Слышь… Весельчак из Аншлага! — говорит, прекращая смеяться. — Смотри, на столе лежит мыло, короче, на полу лежит хлеб. Вот ты че делать будешь? Мыло со стола схаваешь или хлеб с пола?
Делаю вид, что задумался. А сам концентрирую остатки божественной магии и медленно говорю:
— Ну-у смотри, я возьму хлеб, короче, натру его мылом.
— Ага и че дальше??? — спрашивает блондин, глотая воздух так, будто хочет чихнуть.
Еще один выродок тихо ржет, а главарь улыбается во весь рот, выставляя кривые зубы.
— Дальше. Да я этот хлеб с мылом петухам позорным скормлю, таким как вы как раз, девочки! — выдаю как ни в чем не бывало.
Настроение любителей юмора тут же меняется. Двое открывают рты и таращат глаза в дикой ярости. Лысый остервенело шипит:
— Ты че, падаль сраная???
Его кулак летит мне в лицо, но промахивается. От второго тоже легко ускользаю. А сам бью придурка в подбородок, потом сразу по яйцам. Он не успевает согнуться, как получает удар коленом в лицо.
Некогда крутой лысый хрен скулит как мелкая собачонка, обливается кровью, падает и корчится на полу.
Все происходит стремительно, но дружки успевают среагировать и с воплем бросаются на меня. У одного в руках блестит длинный гвоздь, перевязанный изолентой. У второго — кулак обмотан тонкой цепочкой.
Я отступаю назад, понимая, что с таким телом будет трудно сражаться с двумя противниками. В отличие от недавних гопников они настроены посерьезнее, и готовы меня убить, если что.
В тот момент по телу пробегает вибрация. И моя рука вспыхивает оранжевым светом. Длань Марса, отлично! Простая, но эффективная практика. Она осталась со мной, несмотря на потерю Божественной Силы и переселение в новое тело. Для ее применения хватает даже слабой Основы.
Конечно, не бог весть что, но мне как раз пригодится.
Придурок с гвоздем неумело пытается меня ткнуть. Видит магию и замирает с открытым ртом в полном шоке. Кулак, горящий магическим светом, попадает противнику в лоб.
Усиленный удар сбивает пацана с ног. Тот падает на пол и оказывается под столом, откуда уже не встает, временно лишившись сознания.
Третий начинает метаться по камере, как крыса, загнанная в ловушку. А боевой дух куда-то вдруг улетучивается.
— Фига себе владеющий! Откуда?! Я на это не подписывался, не надо! — стонет, как несчастная девственница, бывший блатной.
Но от меня не уйти. Напрягаюсь как следует, пуская из руки оранжевый сгусток энергии. Неплохо, дистанционная практика тоже работает. Конечно, в разы слабее, чем раньше, но даже этого пока что достаточно.
Заряд сбивает пацана с ног, обжигая грудную клетку. Подлетаю и бью еще, разбивая в кровь рожу ушлепка и заставляя громко просить о пощаде.
Знаю, что «лежачих не бьют» и все прочее. Но втроем на одного тоже не нападают. К тому же на войне все средства хороши. А мне как раз объявили войну, хоть не в прямом смысле слова, но все же!
Так что пусть теперь наслаждаются, недоноски. Сами этого захотели, возомнив себя круче титанов.
Не проходит и нескольких секунд, как я остаюсь один в этой камере, среди стонущих, окровавленных тел. Понимаю, что убивать противников будет глупо. Поэтому пока успокаиваюсь и неспешно усаживаюсь за стол.
Жду, когда «троица крутых гангстеров» чуть взбодрится, проковыляет к раковине, умоется и вдоволь наплачется.
Через некоторое время передо мной стоят три молодых бандюка с рожами, расписанными под хохлому. Потрепанные, мрачные, но пока что живые. Благодаря моей божьей милости.
Да, радости на их лицах не видно. Не понимают своего счастья, скоты. Ведь я мог поступить куда хуже, а проявил огромное милосердие.
— Что стали?! Садитесь! — властно говорю им.
Пацаны ворчат что-то под нос, стреляют глазами в разные стороны, как загнанные зверьки, но все же садятся на шконки. Я нахожусь за столом в самом центре и держу всех троих на контроле.
— За что вас привлекли, «мафиози»? — спрашиваю, решив допросить эту падаль.
Глава 4
— Ни за что, — резко бросает один, который бегал с гвоздем.
— Кхе-кхе, а если немного подумать? — включаю Длань Марса, и свет моей руки вновь озаряет всю камеру.
— Э, хорош, брат! — выпаливает пацан, инстинктивно хватаясь за место, куда лупил его магией.
— Чушпана одного прессанули. Там, мобилу лоховскую отжали. Вот, на пятнадцать суток закрыли, — отвечает за него другой черт.
— В-о-от, так-то лучше, друзья, — снисходительно улыбаюсь я, но даю понять, что спуска не будет.
— Маловато пятнадцать суток. Вот раньше ворам руки рубили. Хорошее тогда было время, двенадцатый век. Моя молодость! — с ностальгией добавил я.
Все трое уставились так, будто я превратился в сатира с кривыми рогами, и принялся играть на свирели.
— Эмм, то есть молодость человеческой цивилизации, — добавил, чтоб не выглядеть полным дебилом. Потом резко нахмурился и вернулся к основной теме.
— Так, боевики недоделанные, какого хрена вы на меня наезжали? — Спросил, желая понять, что к чему. Хотя многое и так было ясно…
— Слышь, а ты что благородный? Магия только у аристо бывает. Их в такие обезьянники не закрывают, — вдруг сказал главный мачо.
— Вопросы здесь задаю я! — быстро заткнул ему рот. — Вот ты мне как раз и ответишь. Иначе завалю твоих дружков, а потом тебя вместе с ними.
Несмотря на слабое тело и не самый мужественный голос, придурки поддались на угрозы. Еще бы, ведь я перед этим болтал с ними на «языке жестов», который лучше всего доносит всякую информацию.
Парнишка посмотрел на подельников, которые как бы согласились «дать показания». Затем тяжело выдохнул, шмыгнув разбитым носом, и произнес:
— Нам это… Угрожали короче. Сказали тебя прессануть, иначе нам жопа будет. Мы не хотели сильно.
— Да, просто чисто пугнуть, да и все, — промямлил другой член банды, который быстро растерял свою крутость.
— Хмм так и думал, — с досадой цежу сквозь зубы, а после обращаюсь к подонкам. — И как по-вашему называется человек, помогающий ментам прессовать других арестантов?
Малолетки стыдливо переглядываются между собой. Один из них, не поняв моего намека, произнес слово «Вафлер?».
— Нет! Кондитеры тут ни при чем. Я знал многих изготовителей вафель, они и то так не поступали, — поучительно говорю пацанам.
Но судя по выражениям рож, нравоучения тут не помогут. Да и я привык Воевать, а не читать долгие лекции школоте.
— Ты! — резко обращаюсь к лысому главарю, от чего тот вздрагивает, разевая широкий рот. — Как твое имя, солдат?
— Че? Ну это… Болт, — испуганно выдает он.
— Нормальное имя, смертный! — недовольно ведя бровью, повторяю вопрос.
— Ну, так это… Болдин Николай Павлович, — нехотя выдавливает он, будто говорит что-то подлое и дурное.
— Так вот, Николай Павлович, — одобрительно киваю ему. — Сейчас расскажешь мне все о жизни в империи. Чем живет страна, что вообще происходит? Понятно? А вы… Вы будете помогать ему с лекцией. Начинаем.
Троица вытаращилась на меня снова, считая, что я точно свихнулся.
— Это, а ты чего? Сам не знаешь? — спросил один.
— Тебя как зовут? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Заяц я.
— Что? Нормальное имя! — гневно бросаю ему.
— Это нормальное, так-то. Фамилия Заяц, зовут Ваня.
— Угу, слушай сюда, Заяц Ваня, меня по голове отходы… то есть мусора настучали. Память наполовину отшибло. А ваш рассказ поможет ее вернуть. Вот и все. Вам не сложно помочь бог… хорошему человеку, надеюсь? Ну вот. Тогда давай, начинай, Николай.
Мои пояснения еще больше запутали трех молодчиков. Пацаны сидели как на иголках с глазами по пять рублей. Ладно, я не золотой слиток, чтоб меня все любили. Потому спокойно слушаю их рассказы, стараясь быстрее составить картину происходящего.