Мишель. Где таз?
Вероника. Не знаю.
Ален(в телефон). «Это просто безнравственная попытка конкурентов обрушить цену…»
Вероника. Вот он. Выйдите, выйдите отсюда!
Мишель. Рони!
Вероника. Что — Рони? Опять мыть Кокошку? У нее есть таз.
Ален. «Обрушить цену и опорочить моего клиента», заявляет адвокат Рей, юрист компании «Веренц-Фарма». Да, в «Ассошиэйтед пресс», в «Рейтер», в еженедельники, в медицинские издания, далее везде. (Прячет мобильник).
Вероника. Ее сейчас снова вырвет.
Ален. Что с тобой?
Аннет. Тронута твоей заботой.
Ален. Но я правда волнуюсь.
Аннет. Ничего страшного. Меня неправильно поняли. «Тошнит» — не значит «рвет», прошу прощения.
Ален. Слушай, Аннет, не начинай! Давай не будем, а? Если они ссорятся, если их брак накрывается — это не повод устраивать то же самое.
Вероника. Это еще что такое? Как вы смеете утверждать, что наш брак накрывается? Кто вы такой, чтобы…
Мобильник Алена жужжит.
Ален. Да, Морис, они мне только что прочли. Сейчас отправляют тебе. Да, спекуляции с целью обрушить цену. От этого и пляшем. Да, пока. (Прячет мобильник). А что, это я сказал? Это сказал Франсуа.
Вероника. Мишель.
Ален. Пардон, Мишель.
Вероника. Не смейте тут выносить приговоры нашим отношениям!
Ален. В таком случае не смейте выносить приговоры моему сыну!
Вероника. Никто не судит вашего сына! Просто ваш сын изуродовал нашего…
Ален. Они мальчики, они подростки, а подростки всю жизнь дают друг другу по морде, это норма, закон жизни!
Вероника. Ничего подобного!
Ален. Именно так. Это начальное обучение праву, если угодно. Насилие — их способ разбираться, кто прав, кто виноват. А в нашем случае, позвольте напомнить, еще большой вопрос, кто прав.
Вероника. Начальное обучение праву? Может, в доисторические времена, в другом обществе, и в другой цивилизации… Но не в нашей!
Ален. Подите объясните это нашему обществу нашей цивилизации!
Вероника. Вы меня оскорбляете этими разговорами, сама постановка вопроса возмутительна…
Ален. Видите ли, Вероника, я верю в бога войны. Он правит вечно, единолично, от начала времен… Вы вот занимаетесь Африкой, так? (К Аннете). Ты в порядке?
Аннет. Обо мне не волнуйся.
Ален. А я волнуюсь!
Аннет. Все прекрасно.
Ален. Так вот, я, между прочим, недавно из Конго. И там мальчиков с восьми лет учат профессионально убивать. Так что за время золотого своего детства они успевают порешить сотни людей — из автомата, из винтовки, из пулемета калибром 12 и 7, это вот такая дырка, из ракетной установки, а то еще, знаете, есть мачете — горло резать… Так что когда мой сын в университетском сквере бамбуковой палкой вышибает зуб ровеснику… хорошо, хорошо, два зуба! — я, в отличие от вас, не теряю самообладания…
Вероника. Все это не о том, все не так…
Аннет. 12 и 7!
Ален. Да, да. Вот такая дырка.
Аннет сплевывает в тазик.
Мишель. Вы в порядке?
Аннет(после паузы). В полнейшем.
Ален. Что с тобой? Что с ней такое?
Аннет. Уже ничего. Желчь.
Вероника. Не рассказывайте мне про Африку! Я все знаю о тамошних зверствах, я месяцами изучала, месяцами…
Ален. Ни секунды не сомневаюсь. Кстати, международный трибунал возбудил дело о геноциде в ряде Африканских стран, в том числе и о резне в Дарфуре
Вероника. Неужели вы думаете, что я не в курсе?!
Мишель. Только не выводите ее на эту тему! Она ведь как заведется — не остановится!
Вероника набрасывается на Мишеля и несколько раз в отчаянии бьет его кулачком. Ален оттаскивает ее.
Ален. Слушайте, вы начинаете мне нравиться!
Вероника. А вы мне нет!
Мишель. Она за стабильность и мир во всем мире.
Вероника. Заткнись!
Аннет рыгает, наливает себе стакан рому и подносит ко рту.