Венсит медленно поднялся, стоя темным, обвиняющим силуэтом на фоне угасающего света, и его пылающие глаза обожгли Кенходэна.
- И так то, что было восстанием, превратилось в династическую войну между оттоварцами, каждый из которых претендовал на трон для себя. Это ослабило имперскую власть в тот самый момент, когда она нуждалась в наибольшей силе, и империя Оттовар рухнула. Не быстро, не в одночасье, но неумолимо - неудержимо. И я наблюдал, как это происходило.
Он отвернулся от своей боли, уставившись в ночь.
- Ты знаешь, как это закончилось, и что я сделал после того конца. Но худшее бремя, которое я несу, Кенходэн, - самое худшее бремя из всех - это знать, что, столкнувшись с тем же выбором и тем же знанием, я бы сделал все это - каждый горький, кровавый шаг - снова.
Он стоял очень тихо, и Кенходэн внутренне содрогнулся, когда он закончил мучительным шепотом.
- И зная это, зная, что ты снова убьешь миллионы, позволишь тем, кого ты любил так же нежно, как саму жизнь, умереть еще раз... это, мой друг, тяжесть, которая раздавит саму твою душу.
Венсит ушел под жужжание ночных насекомых и крики ночных птиц. Он оставил Кенходэна одного, глядящего ему вслед, придавленного горем древнего волшебника. Рыжеволосый мужчина страстно желал последовать за ним, утешить его, но что могло бы утешить такую боль?
Голоса ночи щебетали и гудели вокруг него, и Кенходэн не мог найти ответа на этот вопрос.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Скрытые пути
Восход луны застал путешественников снова в движении.
Разговоров было не так уж много. Базел и Уолшарно лидировали, двигаясь далеко впереди остальных, в то время как их обостренные чувства искали самый легкий путь в темноте, повинуясь общим указаниям Венсита. Эти двое были слишком тесно связаны, поскольку сосредоточились на этой ответственности, чтобы тратить много времени на разговоры с кем-либо еще. Чернион, с другой стороны, ехала молча по своим собственным причинам, мрачно решив не давать волшебнику повода для еще одного из его сбивающих с толку словесных выпадов. Кенходэн ехал в таком же молчании, но в его случае это было молчание, рожденное состраданием. Венсит, казалось, внешне не был затронут их разговором, но Кенходэн слишком хорошо узнал его. К своему собственному удивлению, он понял, что видит старого волшебника еще глубже, чем Базел, и почувствовал, как внутри него поселилась боль.
В конце концов, однако, они снова повернули на юг и остановились, давая отдых лошадям, когда перед ними замаячила густая поросль деревьев. Лес медленно поднимался по мере их приближения; теперь это была темная, сплошная черная масса, похожая на какую-то зловещую природную крепость, укрепленную поперек их пути.
- Думаю, нам лучше лечь и поспать, чем путешествовать в таком лесу, Венсит, - сказал Базел, указывая на деревья, пока они слушали вздохи ветра и шелест ветвей от его ночного дыхания. - Даже Уолшарно и я могли бы не так уж много заметить под этими ветвями. Мы, скорее всего, сломаем себе шеи - или ноги коней, - если продолжим движение в темноте.
- Мы ничего не сломаем, - парировал Венсит. - В отличие от некоторых людей, я знаю, куда иду.
- Это больше, чем знаю я, - пророкотал Базел. - А как насчет тебя, пограничный страж? Может случиться так, что ты хочешь припомнить свой путь в этих лесах?
- Я никогда не путешествовала по ним, но я слышала о них, и ничто из того, что я слышала, не кажется хорошим, - коротко ответила Чернион. - Это лес Скарт-Вуд, и люди, которые входят в него, оттуда не выходят.
- Чепуха, - спокойно сказал Весит. - Ты имеешь в виду, что люди, которые пытаются пройти через это, не выходят. Драконья защита находится прямо посередине его. Этого достаточно, чтобы обеспечить всевозможные... несчастные случаи для любого, кто попытается пересечь его, и драконы, как правило, уничтожают любого, кто действительно проходит мимо, чтобы вторгнуться к ним.
- Это и есть Скарт-Вуд? - спросил Базел, задумчиво глядя на древние стволы перед ними.
- Это так. Это также наш путь в Торфо. Следуйте за нами.
Он легонько коснулся шеи Бирчалки, и скакун устремился вперед, в кромешную тьму под высокими деревьями. Уолшарно склонил голову набок, навострив уши, и одарил своего товарища по бегу долгим, пристальным взглядом, но Бирчалка ни разу не колебался. Он только оглянулся с безошибочно узнаваемым смешком и тряхнул головой так сильно, что взметнулась его грива. Затем он повернулся обратно к деревьям, и Уолшарно тоже фыркнул - на этот раз ободряюще, обращаясь к Глэмхэндро и лошадям. Глэмхэндро довольно охотно двинулся вперед по слабому касанию пятки Кенходэна, за ним последовали Чернион и вьючные лошади, в то время как Уолшарно замыкал их изменившийся строй.