Может, я изуродована, и он мне сочувствует? Хотя это на него не похоже.
Если бы сочувствие встретилось Илаю в переулке, оно бы выкололо себе глаза, а он просто наступил бы на него и пошел своей дорогой.
Я прикасаюсь к лицу и чувствую обычную текстуру кожи. Никакой повязки. Хм… Честно говоря, я в растерянности.
— Что ты здесь делаешь, Илай? — мой голос звучит низко, хрипло, немного странно, как будто я кричала несколько дней.
Илай встает во весь рост, выглядя величественно в черной рубашке и серых брюках. Его богоподобное присутствие и привкус страха, который проникает в меня всякий раз, когда я оказываюсь рядом с ним, меркнут по сравнению с другим явлением.
Его глаза.
Впервые в жизни они увеличиваются в размерах. Они светло-серого оттенка, так похожего на пасмурный летний день.
— Повтори, — он говорит медленно.
— Что ты здесь делаешь, Илай? — раздражение прорывается сквозь мой голос, и мне приходится сглотнуть, чтобы не чувствовать дискомфорта.
Прежде чем он успевает ответить, я ловлю тень папы и мамы, входящих в дверь. Они оба держат в руках чашки с кофе и говорят тихим голосом.
Кажется, я слышу «опять» и «это уже невозможно». Я выпрямляюсь, чтобы подслушать, но они оба замирают, подняв головы и увидев меня.
Меня охватывает чувство комфорта, смешанное с ноткой беспокойства. Смешно. Я избегала их, сколько могла, после соревнований, но странная машина с выключенными фарами привезла нас к этой не слишком гламурной сцене.
— Привет, мама, папа… — говорю я виноватым голосом и осекаюсь, когда они смотрят на меня в шоке, словно я призрак.
Что-то не так.
Они оба выглядят изможденными, словно постарели лет на пять с тех пор, как я видела их в последний раз. Мой отец, Коул Нэш, — самый собранный человек и самый любящий отец, и все же сейчас он выглядит так, будто находится на грани. Его прекрасные зеленые глаза, которые всегда напоминали мне о весне и искрящейся экзотической воде, выглядят полумертвыми.
И он похудел.
Мама выглядит еще хуже. Ее обычно блестящие светлые волосы, которые она передала мне по наследству, теперь тусклые и нехарактерно собраны в хвост. Кожа у нее пастозно-белая, а лицо выглядит изможденным.
Сильвер Куинс Нэш — знаменитость в этом мире. И не потому, что дедушка — бывший премьер-министр, моя бабушка — бывший политик или мой отец — бизнес-магнат. А потому, что она возглавляет различные благотворительные организации и прилагает огромные усилия, чтобы сделать наш мир лучше.
Благодаря ей я научилась сочувствию, сопереживанию и осознанию своей привилегированности и умению использовать ее ради помощи другим.
Мои родители — причина моих высоких стандартов любви, семьи и общения.
Они научили меня и Ари ценить себя задолго до того, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять этот термин.
Поэтому меня убивает ощущение, что я — причина их бездушных глаз.
— Ава, милая… — мама обхватывает меня руками и сжимает в объятиях, которые почти раздавливают меня.
— Она… — я вижу, как расчетливый взгляд папы переходит на Илая. Между ними проскальзывает взгляд взаимопонимания, после чего отец кивает, и с его губ срывается прерывистый вздох.
Что, черт возьми, происходит?
Папе никогда не нравился Илай. И я имею в виду никогда.
Он называл его маленьким психом с двенадцати лет и часто из-за этого сильно ругался с дядей Эйденом — отцом Илая.
Он возненавидел его еще больше, когда я по глупости влюбилась в него, и предупредил, чтобы я избегала этого зануды, как будто он был искрой огня, а я — домом, облитым бензином.
Можно с уверенностью сказать, что он единственный человек, который с энтузиазмом присоединяется к разговору, когда я говорю гадости об Илае. Поэтому тот факт, что он кивает в знак согласия с тем же человеком, которого называет «сбежавшим заключенным» и «привилегированным преступником», по меньшей мере, странен.
Это же сон, в конце концов.
Мама отстраняется, но ее прикосновение не кажется мне сюрреалистичным. Я чувствую ее тепло и запах ее любимых вишневых духов. Это она. Моя мама.
— Ты хорошо себя чувствуешь, милая? — спрашивает она, гладя меня по волосам и убирая их с лица.
Папа садится рядом с ней, и я смотрю на них, потом на Илая, который стоит за ними как стена, засунув руки в карманы и глядя в мои глаза расчетливым взглядом.
— Да, — отвечаю я. — Папа. Что происходит? Где Ари?
— Ари пошла тебе за сменной одеждой, — папа гладит меня по руке. — Тебе нужно что-нибудь еще?