Моя жена не смогла смириться с правдой, и весь этот разгром закончился трагедией. Поэтому я ни при каких обстоятельствах больше не буду идти этой дорогой.
— Ты ничего не скажешь? — ее страдальческий голос и заплаканное лицо ничем не отличаются от осколка стекла, вонзившегося мне в грудь.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — спрашиваю я с притворной беспечностью.
— Оправдание? Объяснение? Попытаешься заставить меня поверить, что это все неправда и что я более психически неуравновешена, чем мне казалось. Заставишь меня, как обычно, сомневаться в своих суждениях? Разве ты не эксперт в манипулировании и запугивании?
— Я не вижу в этом смысла, — я делаю шаг вперед. — Позволь мне промыть твои раны.
— Отойди от меня! — она вскакивает, и стул опрокидывается, когда она наступает на осколок стекла.
Я замираю, увидев, что он глубоко вонзился в ее ногу, и отступаю на два шага назад.
— Я ухожу. А ты просто стой на месте. Я уйду и позову Сэм, чтобы она помогла тебе, хорошо?
— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!
Мои ноги снова останавливаются, когда я встречаюсь с ней взглядом.
— Я весь во внимании.
Она шмыгает носом, от боли ее дыхание становится прерывистым, а тело неконтролируемо дрожит.
— Тебе было весело водить меня за нос все эти месяцы и заставлять верить, что я могу быть нормальной? Тебе доставляло удовольствие давать мне надежду, заделывать трещины в моем сердце, прекрасно зная, что ты снова разобьешь его вдребезги?
— Я не нахожу удовольствия в твоей боли, Ава.
— Лжец! — кричит она. — Прекрати мне врать! Прекрати мучить меня! Просто прекрати!
Теперь она ходит вперед-назад по стеклу, и, черт возьми, клянусь, я чувствую, как каждый этот осколок вонзается мне в грудь.
— Хорошо, хорошо… — я поднимаю обе руки в знак капитуляции. — Я скажу все, что ты хочешь. Просто перестань причинять себе боль. Пожалуйста.
Мне нужна вся моя сила воли, чтобы не подхватить ее на руки и не вытащить стекло из ее кожи. Но я знаю, что, если сделаю это, она начнет бушевать. Как непредсказуемый ураган.
Я бросаю взгляд на шкаф, где у меня лежат экстренные транквилизаторы. Мы разложили их по всем комнатам в доме и во всех машинах, на которых ездим.
После того случая, когда она упала с лестницы, я пообещал, что больше никогда не позволю ей зайти так далеко. Все, что мне нужно — это сделать ей один укол, и все встанет на круги своя на какое-то время.
Пока мне не придется принять трудное решение. Опять.
Ава останавливается и наклоняет голову.
— Ты пожалел меня, не так ли? Посчитал меня несчастной девчонкой с кучей проблем, поэтому женился на мне, чтобы почувствовать удовлетворение, да? Все было ложью. Твои слова, твои действия, твои обещания. О боже мой.
— Все не так, — я делаю один шаг вперед, два…
На третий она наклоняется, хватает окровавленной рукой большой осколок стекла и направляет его на меня:
— Держись от меня подальше!
Блять, блять, блять…
Я часто читаю книги по истории о том, как прошлое повторяется, часто в бесконечном цикле, но я никогда не думал, что это может быть буквально.
И реально.
В прошлый раз моя жена держала нож. Сейчас это острый и чертовски смертоносный осколок стекла, который вонзается ей в кожу.
Кровь стекает по ее ладоням и запястьям, затем капает на деревянный пол в тошнотворном ритме, пока она дрожит, шмыгает носом и издает тихие стоны боли.
Она в полном беспорядке, и я не могу отогнать мысль о том, что это я виноват, не предложив ей помощь, которую не мог оказать сам.
Эта помощь заключалась в том, чтобы ее поместили бы в психиатрическую клинику, как только она очнулась в больнице. Неважно, что у нее была амнезия или что она казалась нормальной. Доктор Блейн сказала, что это всего лишь фаза ее цикла, а цикл у нее непредсказуемый. Она представляет опасность для себя и окружающих.
Она — обуза.
Психически ненормальный человек, который нуждается в надлежащем уходе.
Даже ее родители согласились с доктором. Ариэлла и Сесили тоже. Черт, моя собственная мать постоянно умоляла меня передумать. Не говоря уже о Хендерсоне и Сэм.
Послушал ли я их?
Нет.
Я увидел девушку, которая смотрела на меня влюбленными глазами и со сдерживаемыми эмоциями, и решил на этот раз применить другой подход.
Позволить ей жить нормально. Расправить крылья и почувствовать себя такой же, как и обычные люди.
И мне казалось, что все идет хорошо. Она вылезла из своей скорлупы, я снова ей понравился, и она смотрела на меня так, словно я был единственным, кто ей нужен. Из-за потери памяти она не была таким параноиком и не боялась меня из-за убийства. Она забыла, что я принуждал ее к браку, реабилитации и отказу от вредных привычек.