Под моей кожей проносится разряд электричества, а сердце бьется так громко, что я удивляюсь, как оно не падает к моим ногам.
Илай стоит передо мной во всем своем высоком, устрашающем великолепии.
На нем черные брюки и белая футболка, которая уже не так обтягивает плечи, как раньше. Он похудел, но его лицо почему-то стало еще красивее.
А может, это просто потому, что я по нему скучала.
Я хочу поцеловать его.
Снова утонуть в глубине его серых глаз. Начать все заново.
Несмотря ни на что.
Но я заставляю себя не двигаться, потому что не настолько отчаянна.
Хотя нет, я в отчаянии. Даже от касания, от прикосновения его пальцев.
Я хочу его всем своим существом. Я люблю его своим неполным рассудком и сердцем, которое он когда-то разбил и которое излечилось только благодаря его безусловной заботе и защите. Последние пять месяцев были жестоким адом, потому что я не могла к нему прикоснуться.
Я не могла уткнуться лицом в его шею и заснуть, вдыхая его запах.
Я не могла видеть его взгляд, когда он смотрел на меня.
Все это время я голодала, тосковала, была полностью потеряна, разбита сердцем и побеждена.
И все же именно мысль о нем заставляла меня усерднее работать над собой. Я хотела стать целой, чтобы больше не причинять ему боль и не быть его слабостью.
Я хотела стать лучше, чтобы все его жертвы ради меня не пропали даром, но я не могу признаться в этом вслух из страха выставить себя дурой.
Снова.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спрашиваю я.
— Хендерсон сказал, что ты упала, но он явно солгал, — его глаза сужаются, когда он внимательно оглядывает меня с головы до пят. Момент заканчивается слишком быстро, когда он издает измученный вздох и отворачивается. — Я больше не буду тебе мешать.
Мышцы его спины напрягаются под рубашкой, когда он твердыми шагами идет по мощеному тротуару.
Подожди.
Я делаю шаг вперед.
Подожди.
Я кричу в своей голове.
— Подожди, — шепчу я, но он не слышит меня и продолжает удаляться.
Вне досягаемости.
Прочь из моей жизни.
— Я хочу вернуть свои вещи! — я кричу во всю силу своих легких.
Он резко останавливается, но не оборачивается.
— Спроси Сэм, и она со всем разберется.
— Мои часы. Те, что на тебе, — выпаливаю я. — Я купила их, а не тетя Эльза, и теперь я не хочу, чтобы ты их носил. Отдай!
Он оглядывается на меня, его голос глубокий, ровный и загадочный.
— Нет.
— Я же сказала тебе, что это я их купила.
— Я знаю. Мама упоминала об этом пару лет назад. Теперь они мои, а я не отдаю то, что принадлежит мне.
— В какой-то момент я тоже думала, что принадлежу тебе, но у тебя не было проблем с тем, чтобы отказаться от меня.
Я ненавижу дрожь в своем голосе, в своих конечностях, в своих внутренностях.
Но больше всего я ненавижу возможность того, что я больше никогда не смогу быть с ним.
Мне не нужно, чтобы врачи говорили мне, что я никогда бы не вылечилась, если бы не он. Он дал мне цель, то, ради чего стоит бороться. И так много раз боролся за меня на протяжении всех лет нашего брака.
Когда я успокоилась и вспомнила все, что он для меня сделал, когда Сэм рассказала мне о бессонных ночах, о жертвах, на которые он шел ради моего комфорта, я поняла, что мне тоже нужно бороться.
Несправедливо, что я покончила с этим, не разобравшись в себе.
Я не хочу бросать его. Не сейчас, когда он нужен мне больше, чем воздух. Мне нужен безусловный комфорт и безопасность, которые он может мне дать. Даже если он не любит меня, он заботится обо мне. И этого достаточно.
Пока что.
Он смотрит мне в глаза, и на его челюсти напрягается мускул.
— Я никогда не отказывался от тебя. Я лишь дал тебе то, о чем ты просила.
— Развод?
— Это то, чего ты хотела, Ава, — его голос мрачнеет. — Могу я напомнить, что ради этого ты угрожала покончить жизнь самоубийством?
— Это было до того, как я узнала о том, что ты сделал для меня, как заботился обо мне все это время и как навещал меня каждый день. Ты делал все, чтобы я была счастлива, и ничего не просил взамен, и я знаю, как это нехарактерно для тебя. Я — исключение. Я не принимаю твои жертвы как должное.
— И это что-то меняет?
— Это меняет все.
Он шагает ко мне, эмоции выплескиваются из него с каждым шагом. Это вихрь страсти, обожания, желания, но в основном надежды.
Такой же сокрушительный и грандиозный, как и моя.
— Не шути со мной, — он останавливается передо мной, его грудь вздымается и опускается от резких вдохов. — Если это твой способ отомстить…