Он целует меня.
После многих лет отвержения и унижения именно Илай Кинг целует меня прямо сейчас.
И это не просто поцелуй. Это собственнические притязания, наполненные кипящей тьмой.
Меня ошеломляет осознание того, что Илай обладает способностью выполнять каждое действие с эклектичным запугиванием. И хотя он контролирует себя во всем, вплоть до количества вдохов в минуту, в его поцелуе есть что-то первобытное. Его губы и зубы — это прекрасная грубость и изобилие неестественности.
Он прикусывает мою нижнюю губу и впивается зубами в мягкую плоть. Я напряглась в ожидании укуса, крови, унижения, но он присасывается к коже и снова покоряет мой язык.
Как дикарь.
Небрежный звук наших столкновений отдается в воздухе, как леденящий душу афродизиак.
Я пытаюсь понять, почему мне следует прекратить это, и когда с треском проваливаюсь, мои трясущиеся руки поднимаются к его груди в полубезумной попытке положить этому конец или хотя бы замедлить его.
Он слишком настойчив. Слишком жесток. Мне кажется, он высосет мою душу и оставит пустое тело.
Продолжая лакомиться моим ртом, Илай берет оба моих запястья в одну руку и удерживает их над моей головой. Над холодными страницами книги.
Другая его рука обхватывает мое горло тисками, пока я не чувствую, как сглатываю, прижимаясь к его ладони.
Ударная волна желания проносится по моим изголодавшимся конечностям и оседает между бедер. Я тру их друг о друга в поисках столь необходимого трения, наполовину изумленная, наполовину напуганная тем, как мало нужно, чтобы довести меня до исступления.
Внезапно Илай отрывает свой рот от моего. Каждая клеточка моего существа оплакивает потерю, и я высовываю язык, чтобы облизать губы. Я чувствую привкус металла, когда замечаю вновь открывшуюся рану на губе.
Звуки моего дыхания эхом раздаются вокруг, а кожа зудит и пульсирует, словно я подверглась безжалостной тренировке. Илай, напротив, дышит глубоко и тяжело, по-прежнему нависая надо мной с угрожающей силой.
Я хочу впиться когтями в этот контроль и уничтожить его.
Уничтожить его всего.
Это будет справедливо после того, как он безвозвратно разрушил меня.
— И это все? — я пытаюсь казаться бесстрастной, что, честно говоря, не очень-то и удается из-за моего дрожащего, слегка хрипловатого голоса. — Я немного разочарована.
— Заткнись, Ава, — его грубый голос отдается эхом вокруг нас, когда он наблюдает за мной с опасным намерением.
Видимо, я выбросила все свои инстинкты самосохранения в окно, потому что извиваюсь под ним и шепчу:
— Или что? Ты заставишь меня?
Глубокий рык вырывается из его горла и пронизывает меня холодом страха и желания.
— Не испытывай меня, когда я едва сдерживаю себя.
— Сдерживаешь от чего? — я снова трусь об него вверх-вниз, на этот раз раздвигая ноги и потираясь внутренней стороной бедра о его эрекцию.
Его лицо напрягается, маска трескается по краям и показывает намек на мужчину, до которого я хочу добраться.
— Ты не хочешь этого знать.
— О, определенно хочу. Нет ничего, что я хотела бы знать больше, чем то, что происходит в твоей голове. Давай, удиви меня.
— А что я получу взамен?
Я сладко улыбаюсь.
— Мое подчинение?
Его потемневший взгляд опускается на мои припухшие губы, и все попытки сарказма проваливаются. От его порочного, безраздельного внимания мне становится еще жарче, и я невольно начинаю извиваться.
Будь проклят он и его разрушительные глаза.
Они могут выиграть войну без всяких сражений и армии.
Он снова собирается меня поцеловать. Я чувствую и ощущаю это в облаке желания, гудящем вокруг нас.
Мои глаза закрываются, готовясь к диким притязаниям, но Илай одним плавным движением отпускает меня и отталкивает от себя.
Протест, который вот-вот должен был вырваться из меня, превращается в вопль, когда он проводит рукой по моей талии и переворачивает меня на живот, словно куклу.
Я шлепаю руками по полу, чтобы сохранить равновесие, а мои волосы спадают по обе стороны от лица.
— Хочешь знать, от чего я себя сдерживаю? — тяжелое тело Илая накрывает меня со спины.
Я дрожу под его теплым и до смешного мускулистым телом. У него определенно большой член для мужчины, который выглядит худощавым, и, хотя мне трудно дышать, я не осмеливаюсь ему перечить.
Я слышу шорох одежды, когда он убирает мои волосы за ухо, и ощущение его большой руки вызывает резкие покалывания в моей разгоряченной плоти.
Его губы смыкаются вокруг мочки моего уха, а затем он впивается зубами в мягкую кожу. Я зажимаю рот, чтобы сдержать хныканье, но оно вырывается в виде приглушенного стона.