Мои ноги двигаются сами собой, а в животе поселяется томное чувство.
Я останавливаюсь у дальнего края стола, прислонившись к нему спиной для равновесия.
Его запах проникает в мои кости и опьяняет хуже любого алкоголя. Чтобы не смотреть на него, я притворяюсь скучающей, изучая свои ногти.
— Может просто не стоило держать в офисе полную чернильницу, если у тебя проблемы с ОКР?
— Заткнись, Ава.
— Я просто предлагаю полезную идею.
— Я сказал, — он угрожающе встает и прижимает руки по обе стороны от меня к поверхности стола, а затем медленно опускается так, что его лицо оказывается на одном уровне с моим. Я перестаю дышать, когда его губы касаются моего уха. — Закрой свой гребаный рот, пока я не засунул в него что-то, что гарантированно его займет.
Мое дыхание вырывается наружу в виде придушенного стона. Его губы обжигают мою кожу, но это не хуже вулкана, которым являются его слова, потому что почему, черт возьми, я вдруг почувствовала желание?
— Когда ты ведешь себя хорошо, миссис Кинг, на тебя приятнее смотреть, — он все еще говорит мне на ухо, словно впрыскивая сладкий яд в мои вены. — Так как насчет того, чтобы быть хорошей девочкой, переодеться в приличное платье и встретиться со мной внизу?
Его теплые губы покидают мое ухо, но он не отстраняется. Его близость и пугающее присутствие впиваются в меня, как сигарета в бумагу. Безнадежно отрицать желание его прикосновений, когда каждый дюйм моего тела жаждет их.
Я вся мокрая от вибрации его глубокого, грубого голоса.
В этот момент это просто смешно.
— Или что? — прошептала я, украдкой взглянув на него, и тут же пожалела об этом.
Его взгляд темнеет до греховного серого, когда он берет оба моих запястья в одну руку, держит их в заложниках у меня за спиной, а другую руку опускает на талию.
— Или… — его большая ладонь скользит вверх, сжимая мою грудь через тонкую сорочку, и мои соски твердеют под его прикосновением, когда он опускает руку вниз, хватает меня за задницу и прижимает к себе. — Я накажу тебя, миссис Кинг.
Дрожащее хныканье вырывается из меня, когда его безошибочная твердость упирается в низ моего живота.
— Как ты это сделаешь? — пробормотала я.
— Не играй с огнем.
— Может, я хочу обжечься.
— Блять, Ава, — он отпускает меня и медленно отходит назад, как будто не хочет этого делать. — Иди и приготовься, пока я не сделал то, что не смогу обратить вспять.
Обжигающий отпечаток его кожи на моей все еще жжет, тепло и влага свертываются между моими ногами, но я отказываюсь поддаваться плетям отказа.
Опять.
Вот дура.
Я пришла сюда, намереваясь высказать ему все, что думаю, и уйти, но в итоге оказалась как мышь в когтях у кошки.
И я бы позволила ему зайти еще дальше, если бы он хотя бы поцеловал меня.
Очевидно, в какой-то момент моя гордость собрала вещи и покинула здание.
Я скрещиваю руки на груди. Его глаза сфокусировались на моем декольте, и я заставила себя дышать ровно.
— Если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, у меня есть условия.
Его брови приподнимаются, когда он снова фокусируется на моем лице.
— Условия. Во множественном числе?
— Вообще-то, два.
— И с чего ты взяла, что можешь выдвигать условия?
— Маленький факт, что я — твоя жена, — с милой улыбкой отвечаю я ему.
— Не вижу взаимосвязи.
— Ты должен относиться ко мне как к королеве, а это значит делать меня счастливой. Выполнение моих условий делает меня счастливой. Как говорится, счастливая жена — счастливая жизнь.
Он сужает глаза, и я вижу, что ему надоело мое дерьмо, и он теряет терпение быстрее, чем его моральные устои.
— Продолжай. Давай послушаем твои условия.
— Первое: если ты хочешь, чтобы я пошла на коктейльную вечеринку, мероприятие или что-то еще, ты должен дать мне достаточно времени, чтобы подготовиться, и сначала спросить меня.
— У тебя есть час на подготовку, и я уже просил Сэм спросить тебя.
— Она не спрашивала меня, она выполняла твой приказ. Так что тебе пора это исправить.
— И как же мне это сделать?
— Просто. Спроси меня.
Я знаю, что Илай привык к тому, что его приказы выполняются. Он в одиночку заставил нашу дружную компанию, включая Сеси, бояться его гнева, потому что приказал им, что если я сойду с начертанного им кристального — он же скучный — пути, то они об этом пожалеют.
Единственный бунтарь — Лэн, и Илай всегда заставляет его за это расплачиваться, то раскрывая его сомнительные поступки родителям, то разбивая несколько его драгоценных скульптур (он делал это трижды, одну из них — перед важным конкурсом), то просто сообщая Мие о его слабостях после того, как они стали встречаться.