Я никогда не скрывала своих синяков и отказываюсь лгать ради кого бы то ни было. Из-за этого у меня много раз возникали неприятности.
В памяти всплывает случай, когда Санто избил меня за то, что я посмела искупаться в жаркий день. Его друзья пришли и увидели меня в купальнике.
В тот день брат вывихнул мне челюсть, и когда наш священник пришел с визитом на дом, я не стала прятаться, как было велено.
Не то чтобы священник что-то предпринял, увидев мое покрытое синяками лицо. Мой маленький акт неповиновения стоил мне двух сломанных ребер и трех дней, проведенных взаперти в комнате без еды.
Даже несмотря на то, что из-за моего острого языка я, возможно, получу взбучку, я не могу сдержать слов, которые так и рвутся с моих губ.
— Я споткнулась и случайно задела пистолет мистера Фалько. Он схватил меня за шею и швырнул на пол.
Миссис Фалько ахает, ее лицо становится ужасно бледным. Она издает такой же сдавленный звук, как и я, когда ее сын чуть не задушил меня до смерти.
Дамиано вскакивает на ноги и, схватив мать за плечи, присаживается на корточки рядом с ее стулом.
Его тон удивительно мягок, когда он говорит:
— Дыши, мама.
Ее дыхание учащается, и становится ясно, что у нее приступ паники.
Черт.
— Простите, — говорю я, чувствуя себя ужасно из-за того, что не смогла промолчать. Я не хотела, чтобы у миссис Фалько начался приступ паники.
— Убирайтесь! — кричит Дамиано. — Все!
Я вскакиваю со стула за долю секунды. Выбегая в коридор, я слышу, как Дамиано с любовью шепчет:
— Все в порядке, мама. Я здесь. Ты в безопасности. Он больше не сможет причинить тебе боль.
Миссис Аккарди кладет руку мне на плечо, бросая на меня обеспокоенный взгляд.
— Ты в порядке?
— Не сейчас, ма, — бормочет Карло. — Габриэлла, тебе лучше пойти в свою комнату.
Кивнув, я поспешно удаляюсь, потому что мысль о том, что я стала причиной панической атаки у матери Дамиано, тяжелым грузом ложится мне на сердце.
Он убьет меня.
Закрыв за собой дверь спальни, я обхватываю себя руками и качаю головой.
Dio. Что я наделала?
Чувствуя себя зверем в клетке, которого вот-вот забьют, я начинаю расхаживать по комнате.
Мне не следовало ничего говорить.
С каждой минутой мне кажется, что стены надвигаются на меня.
Растущее напряжение становится невыносимым, и одно за другим травмирующие воспоминания выползают из тени.
Все те разы, когда мать била меня.
Бесчисленные дни, когда я была заперта в своей комнате.
Бесконечный голод.
День, когда отец выбросил меня с балкона. Он пытался убить меня только один раз, потому что вскоре после этого привел Стефано домой и объявил о нашей помолвке.
Мои руки опускаются по бокам, и я смотрю в пустоту, пока одно воспоминание за другим проносится в моей голове.
К тому времени, как дверь моей спальни распахивается, дыхание срывается с моих губ, а тело сотрясает дрожь.
То, что меня не убивает, делает меня сильнее.
Я жду, что Дамиано вытащит пистолет и пристрелит меня, но вместо этого он шагает ко мне.
Несмотря на то что я до смерти напугана, я не шевелюсь.
Когда его пальцы в очередной раз обхватывают мое горло, и он отталкивает меня назад, прижимая к стене, у меня вырывается писк. Я хватаю его за запястье левой рукой, а правой упираюсь в его слишком твердую грудь.
На какое-то мгновение глаза Дамиано впиваются в мои.
Каким-то образом мне удается заметить, что его хватка на моем горле уже не такая крепкая, как раньше.
Гнев изливается из него сокрушительными волнами, и я с трудом сглатываю, когда становится почти невозможно выдержать его взгляд.
Его голос звучит как раскат грома, когда он рычит:
— Никогда больше не говори ничего подобного в присутствии моей матери.
И вот опять я рискую больше, чем следовало бы, когда говорю:
— Я не стану никому лгать, включая тебя.
Он так сильно сжимает челюсти, что на виске начинает дергаться мышца, и кажется, что сейчас его зубы заскрежещут друг о друга.
Он еще не убил тебя. Не дави на него.
В течение многих лет мне приходилось бороться за себя, и это очень сильно бьет по моей гордости, когда я шепчу:
— Я сожалею, что расстроила твою мать.
Его хватка на моем горле ослабевает, и я удивляюсь, когда его взгляд опускается на синяки, оставленные им на моей коже.
Я чувствую, как его большой палец касается моей кожи, и это вызывает у меня изумление.