Dio. Только не снова.
Я засовываю ногу в чертову туфлю и отстраняюсь от него.
— Извини. Это был…
— Несчастный случай. — Слова вырываются из его уст. — Тебе следует подумать о том, чтобы носить другую обувь.
Да. Высокие каблуки могут погубить меня рядом с этим мужчиной.
Но потом я понимаю, что он не потерял самообладания.
Пока.
— Эм… — Я запрокидываю голову, посмотрев ему в глаза. — А… спокойной ночи.
Как только я делаю шаг, его рука обхватывает мой бицепс. Мгновенно по моей коже пробегают мурашки, а губы приоткрываются.
— Вход в эту комнату не запрещен, — говорит он. — Ты можешь остаться.
Ох.
Он отпускает меня, и я смотрю, как он расстегивает пуговицы на пиджаке и садится на диван. Откинув голову назад, он смотрит на меня.
Я не могу разобрать выражение его лица, а атмосфера в комнате, залитой лунным светом, кажется гораздо более напряженной, чем обычно.
— Сядь, Габриэлла, — приказывает он и кивает на свободное место рядом с собой.
Странная смесь дурного предчувствия и предвкушения скручивается у меня в животе, когда я сажусь.
Моя спина прямая, а тело находится в состоянии повышенной готовности. Я бросаю взгляд на комнатные растения, затем поворачиваю голову и встречаюсь с напряженным взглядом Дамиано.
Его глаза блестят, словно темные озера, и я, чувствуя волнение, не могу долго смотреть ему в глаза.
Чтобы прервать молчание, я спрашиваю:
— Тебе понравился ужин с мамой?
Он расслабляется и, подняв руку, кладет ее на спинку дивана.
Затем отвечает обманчиво мягким голосом:
— Да.
Между нами повисает тяжелое молчание, и я изо всех сил стараюсь не ерзать.
— Расслабься, Габриэлла, — бормочет он.
Ага, ни за что.
Я откидываюсь на спинку дивана и заставляю свои мышцы расслабиться.
Взглянув на Дамиано, я вижу, что он наблюдает за мной, и мне интересно, может ли он понять выражение моего лица.
— Ты не хочешь возвращаться к родителям.
Это заявление застает меня врасплох.
Я облизываю губы, затем говорю:
— Нет, не хочу.
— Расскажи мне о своем детстве, — требует он.
Я пожимаю плечами и, не в силах выдержать его напряженный взгляд, бросаю взгляд на дверь.
— Рассказывать особо нечего.
— Сомневаюсь, — бормочет он. — Они всегда жестоко обращались с тобой?
Его вопрос заставляет меня снова взглянуть на него.
Я не знаю, почему он задает эти вопросы, и, не желая давать ему ничего, что он может использовать против меня, молчу.
Он смотрит на меня какое-то время, потом кивает.
— Должно быть, все было плохо, если ты не хочешь об этом говорить.
Я обхватываю себя руками, а затем говорю:
— Не было ничего такого, чего я не смогла бы пережить.
Он наклоняет голову, и мне кажется, что он пытается выведать у меня мои самые темные секреты.
— Ты не боишься смерти.
Я хмурюсь.
— Прошлой ночью ты больше беспокоилась о том, что тебя отправят обратно к родителям, чем о том, что я могу тебя убить.
Это потому, что от рук родителей я буду страдать хуже, чем от смерти.
Вспомнив о своих опасениях, что меня заставят выйти замуж за Стефано, я спрашиваю:
— Если ты отправишь меня обратно на Сицилию, дашь ли ты Стефано свое благословение жениться на мне?
— Нет. — Качает он головой. — Я никогда не меняю своего решения.
Меня охватывает огромное облегчение, и я шепчу:
— Grazie a Dio.
— Ты должна благодарить меня, а не небеса.
Мой взгляд устремляется на Дамиано.
— Спасибо.
Он вздыхает.
— Ты не хочешь возвращаться на Сицилию, и я не позволю тебе покинуть мафию. — Его тон становится низким, а от его тембра у меня по коже пробегают мурашки. — Что же мне с тобой делать?
Вместо того чтобы опасаться за свое будущее, в голове всплывает пикантная книга, которую я читала.
Сейчас не время думать об эротических сценах.
Воздух становится еще более напряженным, и начинает казаться, что я в опасности.
Из-за чего, я не знаю.
Когда Дамиано убирает руку с дивана и его пальцы обхватывают меня сзади за шею, мои глаза расширяются.
Сердцебиение мгновенно учащается, и я сжимаю руки в кулаки на коленях.
Он притягивает меня ближе к себе, и мне приходится выставить руку между нами, чтобы не упасть на него.
Он наклоняет голову, его темный взгляд пристально осматривает мое лицо. Когда он говорит, от его голоса по моему телу пробегает очередная волна мурашек.