Я запечатлеваю еще один поцелуй на ее макушке.
Кошмарный сон о том, как я разрешил Стефано жениться на ней, заставил ее спрятаться в гребаном шкафу.
— Что Стефано с тобой сделал? — Спрашиваю я слишком грубым тоном из-за гнева, переполняющего мой разум. Не желая, чтобы она неправильно поняла и подумала, что я говорю о кошмаре, я добавляю: — До того, как я привез тебя в Нью-Йорк.
— Ничего такого, с чем бы я не могла справиться.
Гнев переполняет мою грудь, и я сжимаю челюсти, рявкнув:
— Скажи мне!
Габриэлла дергается в моих объятиях, и когда она слезает с моих колен, я не останавливаю ее.
— Он просто ударил меня несколько раз. — Она делает раздражающе долгую паузу и затем продолжает: — Раньше у меня были очень длинные волосы. И черные. Он хватал меня за волосы и называл своей черной красавицей, поэтому я отрезала их и перекрасилась.
Мой непокорный маленький огонек.
Желая узнать все о ее прошлом, я спрашиваю:
— А твои родители?
Она подтягивает колени к груди и обхватывает руками голени, выглядя рядом со мной чертовски маленькой.
Я не могу просто смотреть на это, поэтому тянусь к ней, усаживая ее обратно к себе на колени.
Когда она снова садится на меня верхом, я беру ее за подбородок и смотрю ей в глаза.
— Расскажи мне все.
Языком она облизывает губы, а затем прерывисто вздыхает. Она снова пытается уйти от темы, говоря:
— Слишком много нужно рассказать. Из-за меня ты не будешь спать всю ночь.
— Не заставляй меня повторять, — предупреждаю я ее.
Черты ее лица напрягаются, затем она наконец бормочет:
— Они часто меня били, а затем оставляли без еды в запертой спальне на несколько дней.
Мой гнев усиливается с каждым ее словом, а от осознания того, что это не самое худшее из того, что ей пришлось пережить, у меня напрягаются мышцы.
— За месяц до свадьбы со Стефано мой отец пытался меня убить.
Мой тон наполняется яростью, когда я спрашиваю:
— Как?
— Он избил меня, после чего сбросил с балкона, — отвечает она. Затем она издает странный смешок. — Удивительно, но я не сломала ни одной кости.
Господи.
— Что еще? — Рычу я.
Когда она скрещивает руки на груди, я беру ее за запястья и снова разжимаю их. Мои пальцы обхватывают ее тонкие, и мне приходится сосредоточиться, чтобы мои прикосновения были нежными.
— Они причиняли мне боль каждый день. Я не хочу перечислять весь список, — бормочет она напряженным тоном. Когда я просто смотрю на нее, она вздыхает, а затем говорит. — Однажды Санто избил меня так сильно, что вывихнул мне челюсть. Отец ломал мне ребра бесчисленное количество раз. Меня морили голодом, и в основном я оставалась в своей спальне. Единственное внимание, которое я получала от своей семьи, было жестоким. — Я чувствую исходящий от нее прилив энергии прямо перед тем, как она вырывает свои руки из моих и слезает с моих колен. — Я не хочу говорить об этом!
Когда она направляется к двери, я рявкаю:
— Стой!
Я встаю с дивана и сокращаю расстояние между нами. Взяв Габриэллу за руку, я разворачиваю ее лицом к себе.
Она смотрит на меня, и я вижу в ее взгляде абсолютную пустоту.
— Никогда не уходи, пока мы разговариваем, — бормочу я.
Габриэлла просто кивает.
В моей груди нарастает гнев.
— И не надевай эту гребаную маску передо мной.
На ее лице мелькает замешательство.
— Какую маску?
— Ту, где ничто не сможет тронуть тебя. — Я слегка наклоняюсь, прожигая ее взглядом. — Не прячь от меня свою уязвимую сторону.
Ее глаза сужаются, когда она говорит:
— Показать какую-либо уязвимость — значит проявить слабость.
Я качаю головой.
— Не тогда, когда мы вдвоем. В окружении других людей ты можешь быть немного вспыльчивой, но со мной ты будешь откровенной и честной. Мне нужно знать, какую травму ты пережила, чтобы знать, как с ней справиться.
Ее глаза темнеют от беспокойства.
— Ты не будешь плохо думать обо мне?
— Нет. — Я поднимаю руку и обхватываю пальцами ее шею. — Ты моя невеста, и мне нужно узнать каждую частичку тебя, Габриэлла.
Непокорность в ее глазах немного ослабевает.
Благодаря свету, льющемуся из гардеробной и спальни, я могу разглядеть каждый дюйм Габриэллы; ее пижама едва прикрывает тело. Ее соски натягивают атласную ткань, а шорты… к черту ее шорты.
Желание струится по моим венам, и поэтому я хватаю ее за бедра. Я поднимаю ее, и когда мой рот захватывает ее в плен, подхожу к ее кровати и бросаю на смятые покрывала.
Из нее вырывается шокированный вздох, и я пью его как сладкий нектар.