Я ни за что на свете не стал бы этого делать, но он все равно пытался убедить меня держаться подальше во второй раз. И снова ничего не вышло. Я все бросил, чтобы быть рядом с ним, как он всегда был рядом со мной. И я говорил ему об этом. Я сказал ему, что отношения – это быть рядом друг с другом в плохие и хорошие времена. Я не буду брать, пока он отдает, – так не бывает.
В третий и четвертый раз он усвоил урок и изменил тон своих сообщений.
Мне становится плохо. Ты нужен мне, малыш.
Это были самые трогательные сообщения, которые он когда-либо отправлял, и я никогда не чувствовал себя счастливее, чем когда он начал зависеть от меня и быть со мной откровенно уязвимым. Это справедливо после того, как он увидел меня на самом дне и поднял. В прямом и переносном смысле.
Он украдкой скользит рукой по моей талии под рубашкой. В местах, где его пальцы ритмично поглаживают кожу, появляются мурашки.
Неважно, как долго мы вместе и как часто он ко мне прикасается – а это очень часто, – когда я с ним, мое тело, сердце и душа гудят от неудержимой энергии.
Потребность прикоснуться к нему постоянная, яркая и со временем становится все сильнее.
Но сейчас для этого самые неблагоприятные условия.
— Николай, — предупреждаю я.
— Да, малыш?
— Перестань вести себя как нетерпеливый ребенок и убери руку.
— Но это нечестно, что ты трогаешь меня, а я тебя нет.
— Веди себя хорошо, иначе не получишь свой приз.
— Нет, блять. Мы с Колей хотим приз, — он крутит бедрами и притягивает меня к себе, потянув за шнурки на штанах.
Мой член оживает и встает, когда он прижимается к нему. Мне приходится поднять кисть в воздух, чтобы не испортить то, над чем я работал последний час.
Я кладу свою палитру на его стол и пробираюсь пальцами к его волосам. Теперь они длиннее и восхитительно ниспадают на плечи. Я положительно и бесповоротно одержим ими, поэтому запрещаю ему стричься.
Он слишком наслаждается вниманием и опирается на мою ладонь, потирая наши члены в чувственном ритме. Несмотря на мои треники и его шорты, я мгновенно становлюсь твердым.
Я дергаю его за волосы.
— А кто попросил меня нарисовать ему новые татуировки, чтобы заполнить пустые места?
— Ты можешь сделать это после того, как отдашь мне мой приз.
— Я потеряю вдохновение.
— Ты можешь рисовать на мне, пока я в тебе, малыш. Я умираю от желания почувствовать, как твоя попка сжимается вокруг моего члена, как ты умоляешь меня трахать тебя сильнее.
— Господи. Твой рот требует срочного урока.
— Ты же знаешь, что хочешь этого. Брэн-младший требует встречи с Колей.
Я смеюсь.
— Тебе серьезно нужно перестать давать имена членам.
— Не всем членам. Только твоему и моему, — он проводит пальцами по моей V-образной линии мышц, вызывая резкий вдох глубоко в моем горле. — Я могу сначала дать тебе приз и подавиться твоим членом. Тебе нравится, когда ты трахаешь мой рот, дергая меня за волосы. У тебя такое собственническое выражение на лице, когда ты смотришь на меня такими трахающими глазами и наполняешь мое горло своей спермой.
— Твою мать.
— Я приму это как «да», — его дыхание обдает мои губы смесью меда и виски из того напитка, который он пил до этого с отцом.
Кстати говоря…
Я рывком возвращаю его на место с неизмеримым самообладанием.
— Прекрати. Мы идем на ужин с твоими родителями.
— Они могут подождать еще немного.
— Ни за что. Я не хочу произвести плохое впечатление.
— Э-э, малыш. Ты шутишь? Они в тебя чертовски влюблены. Больше, чем в этого придурка Лэна, это точно.
— Все равно не хочу рисковать.
Его губы растягиваются в злой ухмылке.
— Тебе ведь нравится, когда моя мама и сестры называют тебя тем, кто приручил дикого Нико, не так ли?
— Ну что могу сказать? Я приветствую это выражение.
— Ну ты говнюк.
— Добавь сюда еще Кайла, Джереми, Гарета, твою тетю Рейну и даже Килла.
— Похоже, ты этим гордишься.
— Потому что так и есть, — я глажу его по волосам и говорю в дюйме от его губ. — Мне нравится занимать особое место в твоей жизни. Это меня заводит.
— Я так хочу тебя трахнуть, — рычит он и уже собирается преодолеть едва существующее пространство между нами, когда раздается стук в дверь его спальни.
— Нико? — доносится голос его отца. — Ты в порядке, или мне еще придется наблюдать за твоими буйствами?
— Иди, папа. Я сейчас выгляжу неприличнее, чем проститутка на коленях у Сатаны! — кричит он, когда я с хмурым видом отталкиваю его и иду открывать дверь, одновременно пряча свою эрекцию.
После нескольких вдохов мне удается привести себя в нормальное состояние. Я улыбаюсь Кайлу, который в это время качает головой.
С тех пор как я окончил университет, я работал над своими картинами, продолжая жить в пентхаусе с Николаем. Мы и так практически жили вместе. Вскоре после этого он впервые привел меня познакомиться со своими родителями, и я пришел к ошеломляющему осознанию.
У Николая самые прекрасные отношения с мамой и папой. Рай называет его своим маленьким чудом. Кайл для него больше, чем просто отец. Он его близкий друг и доверенное лицо, и я часто слышу, как Николай разговаривает с ним по телефону, когда он находится или выходит из состояния покоя.
Внешне Кайл более худощав, но его голубые глаза остро смотрят. Он хорошо сложен и часто носит дизайнерские костюмы, которые придают ему изысканности.
Что мне в нем нравится, помимо того, что он вырос в Великобритании и, следовательно, обладает очень британским чувством юмора, так это то, что он на сто процентов поддерживает всех своих детей. В этом плане он немного напоминает мне моего отца, который сейчас определенно в команде Николая.
Он никогда его не ненавидел, но после того, как он спас меня в тот черный день, папа проникся к нему огромным уважением.
На данный момент только Киллиан отстает в голосовании за популярность в семье Кингов.
— О, — Кайл смотрит на нас и делает вдох. — Я думал, что помешал вам.
— Так и есть, — Николай появляется рядом со мной, дуясь как ребенок. — Награда «Секс-стоппер Года» достается всемогущему Кайлу Хантеру.
— Николай, — я толкаю его локтем.
Кайл, однако, не выглядит смущенным и даже приподнимает бровь.
— Кажется, ты в порядке. Наконец-то хоть какая-то месть, за все твои проделки с членом в детстве.
— Я был буквально малышом. Смирись с этим.
— А также в твои младшие и школьные годы, — перечисляет он на одной руке. — Подростковые годы и годы учебы в колледже… мне продолжать считать?
— Я не могу в это поверить! — Николай вскидывает руки вверх. — Алло, Мелочная Полиция? Я заявляю на своего отца.
— Попробуй посади меня.
— Я могу снять обвинения, если ты просто уйдешь. Сейчас, блять, пожалуйста.
Я улыбаюсь, глядя на их препирательства. У них самые комичные отношения, которые я когда-либо видел, и с ними очень весело находиться рядом.
— Твоя мама и сестры ждут вас на ужин. Тебе придется отложить свои планы на потом, — он смотрит на меня с мягкой улыбкой. — Я прошу прощения за его неуправляемое поведение.