В какой-то момент из осенней сонной мухи я превратился в зимнюю спящую и невольно вздрогнул, когда зазвонил телефон. Снимал трубку я без особого воодушевления, уже привыкший, что беспокоят меня лишь в тех случаях, когда ошибаются номером.
— Это ты? — Голос принадлежал молодой девушке.
— Если я ничего не путаю, то я — это действительно я.
— Ты смеешься, а мне на самом деле не к кому обратиться. Ты дал мне этот номер и сказал, если сильно припечет…
— Значит, припекло.
— Да. Они утверждают, что я убила деда. И увозят меня в тюрьму.
— А ты его и впрямь убила?
В трубке молчали.
— Это хорошо, что ты позвонила именно мне, — бодро сказал я, хотя совершенно не обрадовался. Я понимал, что мой ночной визит домой к Вальке сразу после убийства, отданная ей предсмертная записка, короткий инструктаж на лестничной клетке в случае виновности девушки делали меня ее сообщником. Она просила приехать немедленно. Это был единственный звонок, который ей разрешили сделать. Выбора у меня не оставалось.
Глава 2. ДЕДОУБИЙЦА
Я находился здесь уже третий раз и вновь не желание отведать продажный запретный плод, а интерес сугубо профессиональный двигал мною. Трагедия, случившаяся с тщедушным старикашкой, и арест его внучки стали темой самого бурного обсуждения соседок, вездесущих старух, оккупировавших лавочку возле подъезда, в который я направлялся. У входа я притормозил и, сделав вид, будто завязываю шнурок, убедился, что общественное мнение сложилось никак не в пользу моей будущей клиентки. Еловые лапки и чахлые гвоздички, разбросанные на тротуаре, окончательно заставили меня поверить в реальность смерти.
Дверь в квартиру была не заперта, и там, в тесной прихожей, толпилось несколько человек, как в форме, так и в штатском. Самой девушки видно не было. Все присутствующие обернулись ко мне и смотрели, ожидая объяснений. Потом в лице одного из них что-то изменилось, и он даже выдал некое подобие улыбки, протягивая руку. Я пожал ее и вспомнил, что познакомился с этим неприметным человеком еще в то далекое время, когда сам был следователем.
— Неужто ты адвокатом заделался? — скептически спросил мой приятель из прокуратуры. — Девка недавно кому-то звонила.
Я взял его под локоток и, выведя из затхлой прихожей на отравленную кошачьим духом лестничную клетку, показал свою лицензию. Следователь поморщился.
— Будешь путаться под ногами? Сам же знаешь, нам такое не нравится.
— Я всего лишь задам несколько вопросов. Разрешишь?
— Валяй, пока я курю, — снисходительно отмахнулся мой собеседник, имя которого я безнадежно забыл. — Вот только не думал я, что у тебя клиентура среди шалав.
Отнекиваться я не стал и в сопровождении одного из оперативников прошел на кухню.
Сначала я подумал, что попал в хлев. Навесные полки валяются на полу с распахнутыми створками, а все их нехитрое содержимое: миски, кружки, вилки, ложки — звякает под ногами в черепках битой посуды. Кто-то умудрился расколоть склянку с аммиаком, и его удушливые пары разъедают носоглотку, застилают ядреной пеленой глаза. Раковина засорена и полна грязных тарелок, в застоявшейся серой воде набухают остатки пищи, плавают красно-коричневые трупики тараканов и муравьев. Плита залита убежавшим молоком, стены забрызганы маслом и жиром.
Девушка сидела за столом, зарывшись тонкими ломкими пальцами с облезлым лаком в жидкие крашеные волосы.
— Гуляева, к вам, — с брезгливой официальностью сказал оперативник.
Валька подняла отекшее лицо и уставилась на меня бессмысленным взглядом.
— А, это ты… Страшно я выгляжу, ни один мужик не клюнет. Вчера были похороны, и я перебрала…
— Догадаться несложно, — произнес я, выдвигая для себя табурет. — Но у нас мало времени, рассказывай самое главное.
— Я его ненавидела, — просто ответила девица. — Как и всех стариков. Неужели он не понимал, что на его нищую пенсию и зарплату путем прожить-то нельзя? Хлеб и вода. Колбаса из картона, да и та раз в месяц. И ходи в шобанах. Это в их время насрать на прикид было, а теперь с говном смешают…
Дед всех клиентов выгонял, хотя у меня своя комната была, — в отчаянии продолжала Валька. — Дрых бы у себя, мой диван не скрипучий, специально купила. Забыл, видать, как с инфарктом свалился, а я его с того света вытащила. И врачей подмазывала, и сестер, и лекарства самые лучшие доставала, и в холодильнике у нас всегда есть что пожевать. А ему, видите ли, стыдно, каким местом я благополучие добываю! Грозился, если еще на этом деле поймает, из квартиры выпишет. И наследства лишит, домик в деревне, провалился бы он пропадом!