Один раз.
Дважды.
Трижды.
Я вот-вот кончу от одного только трения, но этого недостаточно.
Я поняла, что, хотя мне нравится просыпаться от его губ на моей груди или от того, как он случайно доводит меня до оргазма во время поездки в машине, я люблю в десять раз больше, когда его член разрушает меня изнутри.
Я никогда не признаюсь в этом, но мне также нравится просыпаться или засыпать с его членом внутри меня.
Обычно он быстро переходит к этой части, но, очевидно, не сегодня. Он продолжает тереться членом о мои чувствительные складочки, клитор, вход, но так и не вводит его внутрь.
— Киллиан, пожалуйста...
— Пожалуйста, что?
— Вставь его...
— Посмотри, какая ты чертовски очаровательная и умоляешь об этом. Разве ты не должна была делать наброски?
— Вставь, — требую я, покачивая бедрами, чтобы поймать его.
— Перед этим мы поиграем в игру.
— Сейчас не время для игр.
— Еще как время. Итак, мой маленький ролик. Я хочу, чтобы ты призналась в одном из двух вещей. Первое — это очевидное заявление о том, что ты моя. Второе — что ты хотела меня в тот первый раз.
Я смотрю на него через зеркало.
— Нет.
Шлепок.
Я задыхаюсь, когда жжение регистрируется в моей сердцевине и распространяется на все тело. Срань господня. Этот ублюдок только что отшлепал мою киску?
Да, отшлепал, и это так больно, что, кажется, я немного кончила. Какого черта со мной не так?
— Попробуем еще раз. Скажи.
— Я не хотела тебя, ты с ума сошел? — рычу я.
— Тогда скажи, что ты моя.
— Нет.
Шлепок. Шлепок. Шлепок
Прерывистый всхлип, смешанный со стоном, эхом отдается в воздухе, и я понимаю, что он мой, когда оргазм угрожает взять меня в заложники.
— Ты капаешь мне на руку и на ковер, детка. Возможно, нам стоит изменить метод наказания, если ты получаешь от этого слишком много удовольствия. А теперь скажи что-то одно.
Я задыхаюсь, встречая его взгляд в зеркале, затем медленно опускаю голову и качаю ею.
На этот раз шлепки продолжаются так долго, что я думаю, что потеряю сознание от смеси удовольствия и боли.
— Блядь, скажи это, Глиндон.
— Я хотела тебя, — плачу я. — Я не понимаю почему, но я хотела тебя, ты, гребаный ублюдок.
— Вот. — Его голос темнеет, когда он медленно, но глубоко входит в меня, и этого достаточно, чтобы перевести меня через край.
Мои вздохи и стоны сливаются в симфонию наслаждения, которая и близко не сравнится с его хаотичным насилием.
Он будет моей смертью.
В прямом и переносном смысле.
— Не переставай рисовать, мой маленький кролик. Покажи мне, что эти руки могут пока ты заполнена моим членом.
Я рисую хаотично, в том же ритме, в котором он трахает меня. Глубоко, грубо, и настолько неуправляемо, что я едва могу дышать.
Никогда бы не подумала, что секс может быть таким животным, таким совершенно безумным.
Он разрушил мое представление о сексе.
Я не думаю, что когда-нибудь смогу найти удовольствие, если меня не задушат, не повалят на землю и не потребуют, чтобы я не имела права голоса.
Я не думаю, что когда-нибудь смогу наслаждаться этим с кем-то, кроме Киллиана.
Потому что, как бы мне ни было неприятно это признавать, я доверяю ему. Ему нравится причинять мне боль, но он не хочет сломать меня.
Он всегда говорил, что хочет бороться со мной, доминировать надо мной, удерживать меня и добиваться своего, но он также получает удовольствие от того, что я наслаждаюсь каждой секундой этого.
Я вот-вот снова кончу, я чувствую это. Я чувствую вкус в воздухе с каждым прерывистым вдохом и выдохом. Мое тело подстраивается под его, под то, как он раздвигает мои ноги и скользит моей влагой от места нашего соединения к моей задней дырочке.
— Что делать, детка? Я думаю, твоя попка сейчас чувствует себя обделенной. Мы не можем позволить ей пропустить удовольствие, нет?
Стон — это все, что я могу выпустить, потому что я вот-вот снова упаду. Как раз когда я на грани, он вытаскивает свой член из меня.
Мой стон разочарования эхом отдается в воздухе, а ублюдок имеет наглость хихикать.
— Не будь жадным кроликом. Мы должны и твою задницу немного поласкать.
Он толкает меня на четвереньки, но я все еще держу карандаш на бумаге. У меня все сжимается внутри, когда он раздвигает ягодицы и вводит два пальца внутрь. Я прикусываю губу, привыкшая к подобной игре, когда он входит в меня. Только теперь он добавляет третий палец и растягивает мою заднюю дырочку до тех пор, пока переизбыток ощущений не разрывает меня на части.