Я снова сделал вид, что улыбнулся.
– Она ещё маленькая, у неё крылья только растут.
– Господи… – Помнишь двух мальчишек что ко мне подходили?
– Пашку с Данькой? Из моей школы. Обычные мальчишки…
– Если бы… Я могу это чувствовать.
Ольга смотрела на меня с о смесью удивления и ужаса.
– ОНИ…
Я только вздохнул.
– Оля, пойми. У ваших детей крылья растут, они не смогут как вы жить.
ВСЁ.
Что с ними делать будете?
Убьёте, в тюрьму посадите, в резервацию?
Она опустила голову.
– Прекрати, не надо. Думаешь я за них не боюсь?
Потом неожиданно улыбнулась…
– Как там, в небе вашем?
– Хорошо.
– Хотела бы я…
Она замялась.
– Полетаешь ещё.
Мы посидели, помолчали.
Она потушила сигарету.
– Правильно старики говорили, всё правильно.
– Ты о чём?
– Когда придёт подобный тебе, мир изменится. К добру или к худу… И ещё..
По её губам скользнула ухмылка.
– Понимаешь, секретность в документах, не потому что… Особые задания… Просто не знают они о тебе ничего. И пусть не знают. Нежданчик…
Она вдруг схватилась за голову.
– Мать-перемать… Вас же в деревне видели… Ладно, там участковый власть, а он мужик нормальный. Председатель-то…
Ольга махнула рукой.
– Что сейчас делать-то будешь?
Я показал на пакет, лежащий на столе.
– Планы не поменялись.
– Ну да… Я и забыла. И это… Вы хоть как-то летайте поменьше.
– Постараемся.
– Тогда всё, спокойной ночи… Ну то есть, к завтраку вернитесь.
– Оля, ну куда мы денемся-то с подводной лодки?
Она повздыхала.
– Да куда угодно. Что я их не знаю? А мне потом объяснительные писать и протоколы подписывать.
– Конечно. Но это же потом будет.
– Да ну тебя нахрен, ангел, блин… Ладно, пойду я. Уже у двери она обернулась.
– Кстати, чуть не забыла. Я же вожатым сказала чтобы они вас не видели. Но могут и увидеть. И учти, патроны боевые.
Я только помотал головой, пытаясь сообразить и понять.
– Оля, какие ещё нах патроны? Ты…
Она лишь пожала плечами. – Всё должно быть реально.
И… неожиданно показала мне язык.
– Понял? И зевнув продолжила. – Всё, я сейчас самоликвидируюсь до утра. А ты, сильно не увлекайся. Спокойной ночи. Это я себе.
После её ухода я ещё посидел, взявшись за голову. Господи, во что я ввязался? «Зарница» какая-то. Операция «Печёная картошка». Или лучше «Рассвет»? Ну Уля… Однако сиди, не сиди, а собираться надо. Пакет, фляжка, шемаг не забыть. И переобуться. Всё? Попрыгали… тьфу. На выход.
… Повязав на голову платок и прихватив пакет, я вышел на улицу и сел на крыльцо. Тихо, спокойно даже комары куда-то улетели. Сейчас вот Ульянка придёт и к лодкам. А кстати что-то долго её нет. Забыла что-ли или спит? И зачем я картошку только в столовой выпрашивал. Чо с ней делать-то теперь? Ладно подожду ещё немножко… И ещё немножко…
Тут я почувствовал как меня толкают в плечо.
– Лиска, а чего это он на улице спит?
– Не знаю. Пьяный может?
– Ой, а где он взял? У Виолы спирт украл? Ужас…
– Улька, ты же знаешь, что мужики всегда найдут. Может в деревню за самогонкой слетал. Хотя вроде не пахнет.
– Ой, Лиска, а потыкай его вон палочкой. Я что-то…
Пришлось проснуться.
– Не надо меня тыкать. Что за…
– ААААА!
– И орать не надо. Лагерь разбудишь. Лиска, ты чего тут? Спать надо.
Алиса ухмыльнулась.
– Ага… Без меня, да? Костёр, картошка печёная… Обломись давай.
Я встал, потянулся.
– Уговорила. Пакет взяла, а гитару мне.
– А там что?
– Картофан, блин.
– Да поняла я.
– Уля, давай короткими перебежками.
Пробираясь мимо горящего фонаря я неожиданно увидел впереди две фигуры. Мужик вроде и женщина. Вот только этого и не хватало. Я толкнул девчонок в кусты. Алиса зашипела.
– Чего ещё…
– Тихо и приткнулись. Вожатые.
Я присел, аккуратно положив гитару, стараясь оставаться в тени. Детство какое-то. Женщина обернулась и посмотрела в нашу сторону.
– Что там?
Послышался мужской голос.
– Да ничего, показалось. Пошли спать.
Подождав их ухода, я помахал рукой. Мол, можно выходить.