Упокой, господи, душу раба твоего.
...здесь энергия не улетучится, я займусь им позднее. Время ночи на исходе, нужно спешить. Тем более соседские недоумки уже вызвали полицию - кажется, эта самка слишком громко орала.
Захватив с собой только добычу и инструменты, я кивнул Госпоже, чей тёмный облик поглощал лунный свет, окинул комнату прощальным взглядом и довольно ухмыльнулся, предвкушая людскую ненависть к своей персоне и ступор правоохранительных органов.
Я мёртв. Мёртвые не оставляют следов, которые способна распознать дактилоскопическая экспертиза.
Ведь смерть - это свобода.
Упокой, господи, души усопших рабов твоих.
Глава II. Враг всего
Я - враг всего,
Моя жизнь не продается,
Мое сердце всегда будет бороться.
Что еще ты можешь у меня забрать,
Если не было ни одного дня,
Чтобы я не сражался за жизнь?
Motionless In White - Devil's Night (rewriting)
Всю ночь Джей провёл в бреду, не двигаясь и едва дыша: тело, в отличие от буйствующего разума, оставалось мертвецки спокойно, пока он, будучи жадным до крови психопатом, расправлялся с очередной троицей неугодных людей.
Несмотря на то, что проспал он приблизительно часов двенадцать, неформал не чувствовал себя отдохнувшим - напротив, он подавлен и разбит, а от навязчивых видений тянет как следует проблеваться. Сев на кровати, юноша раз за разом прокручивал ночной бред, всё больше и больше веря в то, что это происходило на самом деле. Каждый такой сон на шаг приближал его к сумасшествию, и если бы не работа, подразумевающая какие-никакие коммуникации с внешним миром, то сидел бы он, на радость папочке, в мягкой комнате какой-нибудь задрипанной психушки.
Жив или мёртв? Волков судорожно нащупал пульс на левом запястье и облегчённо вздохнул. Жив. Живее всех живых.
Встав с кровати, Джей открыл окно, надеясь, что холодный воздух пасмурного октябрьского утра приведёт его в чувство. Руки предательски дрожали - перед глазами всё ещё стоял вывороченный труп, он отчётливо помнил, как вот этими пальцами...
Всего лишь сон. Последствие совмещения триллеров с наркотой. Шутки подсознания, решившего наполнить жизнь хозяина если не смыслом, то хотя бы кошмаром. И с каждым разом ему это удаётся всё лучше, каждый последующий бред забыть сложнее предыдущего, наркотики же только обостряют восприятие ситуации.
Ледяной ветер пронизывал случайного прохожего до мозга костей, но ему не холодно - только гадко и мерзко, и даже не от ночных образов, мутнеющих в тусклом свете утра, а от самого себя, от того, насколько низко он пал и как бесполезно его существование.
Семья отвернулась от него как раз тогда, когда ещё можно было что-то исправить банальным разговором "по душам" и применением силы к нужному месту, но, увы, его переходный возраст, пик формирования личности пришёлся на период рождения младшенького и заботы о нём же, этом маленьком ублюдке. Они посвящали тупому куску плоти всё свободное время, махнув рукой на все проблемы старшего и заменяя родительскую любовь деньгами.
Что станет делать шестнадцатилетний парень, заполучив неограниченную свободу и кучу денег? Верно, захочет играть во "взрослые" игры, бросаясь из крайности в крайность и, в общем-то, весело проводя время.
Сначала безобидное внешнее самовыражение: тяжёлый рок, бритые виски, цепи, черепа, шутки, сдобренные сарказмом и чёрным юмором; всё в нём говорило: "Смотрите, я особенный, а вы просто толпа!"; люди же имеют обыкновение отворачиваться от личностей, действующих в противовес их шаблонным стереотипам, привитым родителями, друзьями, телеком и интернетиком. У него не было и нет друзей. Всем, кто ошивался неподалёку, нужны были только деньги и оргии с дорогими шлюхами, наркотиками и соответствующей музыкой.
Время неумолимо шло, внешние изменения перешли во внутренние, дойдя до пика в студенческую пору. Он выражал протест всем светлым установкам человечества: любви, богу, морали, пропагандируя ненависть, веря в Дьявола, издеваясь над людьми и животными, причём не видя между ними особенной разницы. Его ненавидели, боялись, презирали, но неукоснительно делали всё, что он скажет, небезосновательно опасаясь за собственную шкуру, зная, что с его деньгами ему сойдёт с рук даже убийство. В грязную эпоху двадцать первого века не существует ничего, что нельзя было бы купить или продать.
Ему нравилось видеть, как пачка денег ломает все их драгоценные принципы, заставляет предать мечту, что же до него самого - он ничего не хочет, ни к чему не стремится, в его руках все пороки мира...
Вот только и они приелись.
Изо дня в день он подвергал свою жизнь опасности, ему нравилось бороться за существование, выживать, и в моменты, когда по крови гулял адреналин, он чувствовал себя по-настоящему живым. Игры со смертью доставляли ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Но потом... опостылело и это. Из-за злоупотребления всякой дрянью вроде наркотиков и алкоголя он постепенно слабел, скорость реакции уменьшалась, силы сходили на нет, а сам он часто выпадал из реальности - яд уже добрался до мозга. Жить же, чёрт побери, хотелось.
Ему двадцать семь, у него неоконченное медицинское высшее, работает он барменом в клубе неформалов, день ото дня бессмысленно прожигая жизнь и ненавидя себя много больше, чем всех этих лицемеров вокруг. Отец давно перекрыл ему доступ к счетам и запретил когда-либо появляться на пороге собственного дома - когда Джей был ребёнком, тому было просто насрать, теперь же он считает его позором всего рода и предпринимает попытки избавиться чужими руками. Конечно, лишение денег стало сильным ударом по яйцам, но, шантажируя младшего, в котором воплотился типичный образцовый ботаник - гордость папочки, Джей решил эту проблему. А киллеры придают его прогнившей жизни какую-то особенную остроту, вынуждая воспринимать каждый день как последний.
Он стал тем, кем сделала его жизнь. Думал, что плывёт против течения - на деле же просто стоял на месте. Без амбиций, развития и будущего, разрываемый внутренними противоречиями, он сошёл с ума.
Джей задумчиво смотрел на полуденную суету мира, от пронизывающего ветра глаза слезились, но холода он по-прежнему не чувствовал. Впрочем, как и всего остального. Кто бы мог подумать, что из милого мальчика вырастет такая циничная сволочь? Самый простой выход из никчёмной жизни - бросить всё и тихо сдохнуть, но Джей не искал и не ищет лёгких путей, продолжая жить. Назло врагам и самому себе.
Волков закрыл окно, медленно, как будто в полусне, дошёл до ванной, сполоснул лицо горячей водой, посмотрев по привычке на стену, где ещё два дня назад висело зеркало. Его постигла та же участь, что и все остальные: покрылось трещинами, не стесняясь взгляда хозяина квартиры, после чего так же невозмутимо мелкими осколками обрушилось в раковину и на пол. Он чудом успел отскочить, и всё же левое плечо рассёк случайный обломок крупнее предыдущих. Останься он на месте - его бы проткнуло в нескольких местах. И теперь, когда зеркала его невзлюбили, Волков попросту забил на них. Тем более ему и самому не нравился тот мрачный тип, от одного вида которого и без того поганое настроение стремилось к абсолютному нулю по Кельвину.
Джей едва успел надеть джинсы, как в дверь настойчиво позвонили. Хмыкнул, невозмутимо застегнув ширинку, гадая, на что в этот раз пришли жаловаться соседи снизу - если ты не жилец этого дома, то попасть в подъезд, минуя видеофон, невозможно, - больше соседям неоткуда взяться, так как его скромное пристанище занимает весь последний этаж.
Позвонили ещё раз.
- Дьявола ради, кого там принесло? - простонал Джей, чувствуя, как головная боль нарастает с новой силой.