— Я и сейчас его президент. — При упоминании имени сестры он насторожился.
— Может, я отвезу вас как-нибудь в Нью-Йорк и мы там вместе навестим ее, — предложил Бойлан.
Выходя из оружейной, Бойлан сказал:
— Я прикажу Перкинсу, пусть приведет в порядок тир, закажет несколько мишеней. Как только все будет готово, я вам позвоню.
— У нас нет телефона.
— Да, как же я мог забыть, — спохватился Бойлан. — Как-то раз я пытался найти ваш номер в телефонном справочнике. Напрасный труд. В таком случае, я передам вам записку. Кажется, я запомнил ваш адрес. — Он рассеянно поглядел на мраморную лестницу. — Там, наверху, ничего интересного. Одни спальни. Большинство закрыто. Гостиная матери, где она любила посидеть. Сейчас там уже никто не сидит. Прошу меня простить. Я пойду наверх, переоденусь к обеду. Это займет несколько минут. А вы не скучайте один. Чувствуйте себя как дома. Налейте себе еще виски. — Он казался таким тщедушным, таким хрупким, когда поднимался по крутой лестнице, ведущей на верхние этажи, которые, конечно, не вызывали у его юного гостя абсолютно никакого интереса, если только этот юный гость не интересовался кроватью, на которой его родная сестра лишилась невинности.
Рудольф вернулся в гостиную. Перкинс накрывал обеденный стол перед камином. Жестами священнослужителя он передвигал бокалы и фужеры. Торжественно, как в Вестминстерском аббатстве. Там, где покоятся в могилах великие английские поэты. Бутылка вина высовывается из серебряного ведерка со льдом.
— Я позвонил в мастерскую, сэр, — сообщил ему Перкинс. — Сапоги будут готовы к следующей среде.
— Благодарю вас, Перкинс, — сказал Рудольф.
— Очень рад вам услужить, сэр
Дважды он назвал его «сэром» за какие-то двадцать секунд. Перкинс вернулся к своим священным дарам.
Рудольфу очень хотелось в туалет, но он не осмеливался обратиться с прозаическим вопросом к такому важному человеку, как Перкинс. Он неслышно выскользнул из комнаты, не человек, а роскошный «роллс-ройс». Рудольф подошел к окну, чуть отдернул штору, выглянул в окно. Со стороны долины из густеющей темноты надвигались на особняк клубы густого тумана. Вдруг он вспомнил своего брата Тома, как тот подглядывал в щелку на голого Бойлана с двумя стаканами виски в руках.
Рудольф потягивал виски. Этот крепкий шотландский напиток постепенно действовал на него. Может, в один прекрасный день он вернется сюда и купит этот особняк, все это поместье, вместе с Перкинсом и всем остальным в придачу. Это ведь Америка!
В гостиную вернулся Бойлан. Он лишь сменил замшевую куртку на вельветовый пиджак. На нем по-прежнему шерстяная рубашка в клетку, шотландский теплый шарф на шее.
— У меня, к сожалению, не было времени, чтобы принять ванну, — извинился он. — Не хотелось заставлять вас ждать. — Он снова подошел к своему бару. От него исходил запах дорогого одеколона.
— В столовой ужасно холодно, — сказал Бойлан, поглядывая на стол перед камином. Он налил себе еще виски. — Там когда-то обедал президент Тафт1. Обед для шестидесяти важных персон. — Бойлан подошел к роялю, сел на скамеечку, поставив стакан рядом с собой. Взял наобум несколько аккордов. — Вы случайно не играете на скрипке, Рудольф?
— Нет, к сожалению, не умею.
— Может, еще на каком-нибудь музыкальном инструменте, кроме трубы?
— Нет, вряд ли. Могу сыграть какую-нибудь простенькую мелодию на пианино, да и то фальшиво.
— Жаль, конечно. А то могли бы сыграть дуэтом. Но, по-моему, никаких дуэтов для фортепиано и трубы не существует. — Бойлан заиграл. Рудольф был вынужден признать, что играл он хорошо. — Иногда устаешь от этой музыки в консервной банке, — пожаловался он. — Узнаете, Рудольф? — Он продолжал играть. — Что это?
— Нет, не узнаю.
— Шопен, ноктюрн ре-бемоль мажор. А знаете, как называл музыку Шопена Шуман?
— Нет, откуда? — Рудольфу так хотелось, чтобы он только играл и закрыл рот. Ему эта музыка очень нравилась.
— «Пушка, перелитая в цветы», что-то в этом роде. Надеюсь, я не ошибаюсь, это слова Шумана. Если приходится каким-то образом описывать музыку, то почему бы и не так оригинально?
Вошел Перкинс.
— Кушать подано, сэр, — объявил он.
Бойлан оборвал музыку, встал со скамеечки.
— Рудольф, не хотите ли в туалет, да и помыть руки?
Наконец-то.
— Да, конечно, благодарю вас.
— Перкинс, проводите мистера Джордаха, покажите, где у нас все это находится.
— Прошу за мной, сэр, — пригласил его Перкинс. Когда они с Перкинсом вышли из гостиной, Бойлан снова сел за рояль и продолжил играть с того места, где остановился.