— Я работал на него в паре шоу. Я постоянно нахожусь под обстрелом зениток. Я занимаюсь самым отвратительным бизнесом в мире. Я — агент по рекламе. Хочешь, моя девочка, чтобы твоя рожица появилась в газете? — Она не испытывала к нему никакой неприязни. Если ему хотелось выглядеть старше своих лет, то вовсе не обязательно отращивать усы. Пусть почаще говорит о своей профессии. — Когда меня призвали в армию, мне казалось, что я наконец навсегда распрощался со своим ремеслом. Но они там, заглянув в мое личное дело, отправили меня в отдел по общественным связям. Меня нужно арестовать за то, что я работаю под офицера. Еще шампанского? — Он наполнил их бокалы, и его пальцы, пожелтевшие от никотина, мелко дрожали на стекле бутылки.
— Но ведь ты был в других странах. Ты летал, — сказала она. Во время их первого ланча он много рассказывал им об Англии.
— Всего несколько боевых вылетов. Их хватило, чтобы получить Авиационную медаль1, чтобы в Лондоне не чувствовать себя неуютно, словно голый на улице. По сути дела, я там был пассажиром. Я восхищался другими, теми, кто на самом деле умел воевать.
— Все равно, тебя ведь тоже могли убить. — Его мрачное настроение не нравилось Гретхен, и она пыталась вывести его из этого состояния.
— Я слишком молод, полковник, и мне еще рано умирать! — Широкая улыбка заиграла у него на губах. — Ладно, кончай с этими пузырьками. Нас уже ждут. А это далеко, на другом конце города.
— Когда ты демобилизуешься из ВВС?
— Сейчас я в бессрочном отпуске, — объяснил он. — Я ношу военную форму, потому что в ней меня бесплатно пропускают на представления. К тому же дважды в неделю я должен посещать госпиталь на Стейтен-Айленд, там я прохожу курс терапевтического лечения травмы позвоночника. И никто там не поверил бы, что я на самом деле капитан, не будь у меня на плечах погон.
— Курс лечения? Тебя что, ранили?
— Не совсем. Просто мы совершили безрассудную посадку, и нас несколько раз подбросило. Я перенес операцию на позвоночнике. Лет через двадцать буду всем говорить, что это шрам от немецкой шрапнели. Ну, ты все выпила, как и подобает хорошей, послушной девочке?
— Да, — ответила Гретхен, — все. — Где только нет этих раненых? Арнольд Симмс в своем бордово-красном халате сидит рядом с ней на столе в комнате отдыха и глядит на свою изуродованную ступню, понимая, что теперь он уже никогда не побегает. Тэлбот Хьюз, с изувеченным горлом, тихо, без слов, умирает на своей кровати в углу палаты. Ее отец, охромевший на другой, предыдущей войне.
Вилли заплатил за выпивку, и они вышли из бара. Гретхен только удивлялась, как это он может с больной спиной ходить и держаться как струна.
Они вышли на улицу. Густые, сиреневые сумерки, опустившиеся на Нью-Йорк, превратили город в нечто загадочное, расплывчатое. Невыносимая дневная жара спала, смягчилась пахучим, словно цветущий луг, бальзамом легкого бриза. Они шли, держась за руки. Воздух был похож на текущую потоком цветочную пыльцу. Луна в три четверти, бледная, как китайский фарфор, плыла над высокими зданиями офисов в теряющем окраску, линяющем небе.
— Знаешь, что мне в тебе понравилось? — спросил Вилли.
— Что же?
— Когда я предложил тебе пойти на вечеринку, ты не сказала, что тебе нужно поехать домой переодеться.
Нужно ли говорить ему, что на ней сейчас — ее лучшее платье и у нее нет другого, чтобы сменить наряд. Льняное платье василькового цвета, с пуговичками спереди, с короткими рукавами, перехваченное на талии крепко затянутым матерчатым красным поясом. Гретхен надела его, когда вернулась после ланча в общежитие, чтобы взять купальник. Она заплатила за него шесть долларов девяносто пять центов в магазине Орбаха. Это — единственное платье, которое она купила после приезда в Нью-Йорк.
— Ты думаешь, мое платье — слишком дешевый и простой наряд перед модными и дорогими нарядами твоих друзей?
— С дюжину моих разнаряженных друзей сегодня вечером станут приставать к тебе, просить номер твоего телефона, — ответил он.
— Так что же мне делать? Дать им телефон?
— Только под страхом смертной казни, — рассердился Вилли.
Они медленно шли по Пятой авеню, разглядывая на ходу витрины. «Финчли» демонстрировал набор спортивных твидовых пиджаков.
— Могу представить, как бы я выглядел в одном из них, — сказал задумчиво Вилли. — Он придаст мне веса. Эбботт, отвиденный эсквайр.