— Вы хотели позвонить, — сказал Бойлан, разливая по стаканам виски. — Телефон на столе, у окна.
Рудольф поднял трубку, подождал ответа на коммутаторе. Красивая блондинка с давно вышедшей из моды прической улыбалась ему с фотографии в серебряной рамке, стоящей на рояле.
— Номер, пожалуйста, — сказала телефонистка.
Рудольф назвал номер телефона Джулии. Он рассчитывал, что ее не будет дома, и он оставит сообщение для нее. Какая трусость. Еще одно очко против него в его книге о нем самом.
Раздалось всего два гудка, и он услыхал голос Джулии.
— Джулия…— начал он.
— Руди! Ты? — Ей явно было приятно слышать его голос, и это еще один горький ему упрек. Хорошо, если бы этот Бойлан не торчал в эту минуту в комнате. — Джулия, — сказал он, — я по поводу сегодняшнего вечера. Тут кое-что произошло… непредвиденное…
— Что произошло? — сказала она безжизненным, холодным тоном. Просто поразительно, как это у такой красивой, молодой девушки, умеющей нежно, словно соловей, петь, голос вдруг становился холодным, безжизненным, металлическим, похожим на глухой стук тюремных ворот, захлопывающихся за спиной нового заключенного.
— Сейчас я тебе этого сказать не могу, но…
— Почему ты мне не можешь объяснить все сейчас?
Рудольф обернулся, посмотрел на спину Бойлана.
— Просто не могу и все. В конце концов, разве нельзя перенести наш выход в кино на завтра? Там крутят тот же фильм и…
— Пошел к черту!.. — Она повесила трубку.
Он, потрясенный ее поступком, немного подождал. Как же девушка могла быть… могла быть такой… дерзкой, такой решительной?
— Ладно, Джулия, — сказал он в молчавшую трубку. — Увидимся завтра. Гуд-бай! — Неплохое представление он разыграл, нужно сказать. Он положил трубку на рычаг.
— Вот ваше виски, — крикнул ему с другого конца комнаты Бойлан. Он не сказал ни слова по поводу телефонного звонка.
Рудольф подошел, взял свой стакан.
— Будем здоровы, — сказал Бойлан, выпивая виски до дна.
Рудольф заставил себя сказать:
— Будем здоровы!
От виски ему стало тепло, да и на вкус этот крепкий напиток не так уж плох.
— Первый за весь день, — сказал Бойлан, погремев кубиками льда в стакане. — Благодарю вас за то, что присоединились. Я ведь не пьяница-одиночка, и мне просто необходима сегодня ваша компания. Весь день заедала тоска. Да вы садитесь, садитесь. — Он рукой указал на одно из кресел возле камина. Рудольф сел, а он стоял с другой стороны его, опершись на каминную доску. На ней стояла глиняная китайская лошадка, упитанная, со свирепым, воинственным видом.
— Весь день меня терзали эти агенты из страховой компании, — продолжал Бойлан. — Ну, по поводу того глупого пожара, который произошел здесь, в моем поместье, в День победы, вернее, в ночь победы. Вы видели, как горел здесь, на холме, большой крест?
— Слышал об этом, — ответил Рудольф.
— Интересно, почему поджигатели облюбовали мое поместье? — притворно удивлялся Бойлан. — Я не католик, и, само собой, не черный, и не еврей… По-видимому, ку-клукс-клан в наших краях очень плохо обо всем осведомлен. Агенты из страховой компании неоднократно спрашивали меня, нет ли у меня каких личных врагов. Может, вы слышали что-нибудь об этом в городе?
— Нет, — старательно избегая смотреть ему в глаза, сказал Рудольф.
— Конечно есть, как не быть, враги, я имею в виду. Но ведь они себя не рекламируют, — убежденно сказал Бойлан. — Жалко одного: крест был далеко от дома. Я был бы рад, если бы все здесь сгорело… Почему вы не пьете?
— Я пью, я люблю пить медленно.
— Мой дед строил дом на века. Я живу здесь в одиночестве. Эти века, видимо, закончатся вместе со мной, — сказал Бойлан и рассмеялся. — Извините, если слишком много болтаю. У меня так мало возможностей поговорить с людьми вокруг. Они ведь не имеют ни малейшего представления о том, о чем ты им говоришь.
— Почему же в таком случае вы здесь живете? — с максималистски юношеской логикой напрямик спросил Рудольф.
— Потому что я обречен, — ответил Бойлан, разыгрывая перед ним смешную мелодраму. — Я прикован к скале, и жадный орел выклевывает мою печень. Вы знаете, о ком идет речь?
— О Прометее.
— Только подумайте! Мифологию тоже изучают в школе?
— Да, изучают.