— Я не виню их, — сказала Гретхен. — А ты?
— Я тоже их не виню, но держусь от них подальше.
Из комнаты донесся звон разбитого стекла. Какой-то солдат бросил в окно пустую бутылку.
— Огонь! — крикнул солдат. И схватив металлическую корзину для мусора, швырнул ее в другое окно. — Из мортир по мерзавцам, лейтенант. Цельтесь в высоту.
— Хорошо еще, что у них нет оружия, — заметила сестра. — Это похуже, чем было в Нормандии.
— Привести сюда япошек! — крикнул кто-то. — Я их так расколошмачу моей сумкой первой помощи. Банзай!
Сестра потянула Гретхен за рукав:
— Иди домой. Сегодня здесь девушке не место. Приходи завтра утром, поможешь все убрать.
Гретхен кивнула и направилась было в раздевалку, а сестра ушла. Но, не дойдя до раздевалки, Гретхен повернула назад и зашагала к тому месту, откуда коридор ответвлялся к отделению для тяжело раненных в голову и в грудь. Свет здесь был притушен и стояла тишина. Большинство коек пустовало. Она подошла к последней в ряду койке, где лежал Тэлбот Хьюз с капельницей, из которой в его руку поступала глюкоза. Капельница с глюкозой стояла рядом с кроватью. На изможденном лице Хьюза лихорадочно горели широко раскрытые, огромные глаза. Он узнал ее и улыбнулся. Гретхен тоже улыбнулась и присела на край кровати. За последние сутки он заметно похудел. Не изменились только бинты на его горле. Врач сказал Гретхен, что парню не протянуть больше недели. На самом деле причин для смерти не было: рана, сказал доктор, заживала, хотя, конечно, говорить Хьюз не сможет. Но при нормальном положении дел он должен был бы теперь уже начать есть и даже понемногу ходить. А он с каждым днем угасал, всем своим видом демонстрируя, что хочет умереть, чтобы не быть ни для кого обузой.
— Хочешь, я тебе почитаю? — спросила Гретхен.
Тэлбот отрицательно покачал головой и взял ее за руку. Ладонь у него была хрупкая, как птичья лапка. Он снова улыбнулся и закрыл глаза. Гретхен сидела не шевелясь, держа его за руку. Так она просидела молча больше четверти часа, пока он не уснул. Затем потихоньку вышла из палаты. Завтра она спросит у доктора, когда, по его мнению, Тэлбот Хьюз выйдет победителем из своей борьбы с жизнью. Она придет и возьмет его за руку как представительница горюющей по нему страны, чтобы он не чувствовал себя одиноким, умирая в двадцать лет, ничего не успев еще сказать.
Гретхен быстро переоделась и пошла к выходу.
Выйдя на улицу, она увидела Арнольда Симмза — он стоял у двери, прислонясь к стене, и курил. Она впервые видела его после той ночи в общей комнате. Гретхен приостановилась было, затем быстро направилась к автобусной остановке.
— С добрым вас вечером, мисс Джордах, — послышался хорошо запомнившийся вежливый голос деревенского парня.
Гретхен заставила себя остановиться.
— Добрый вечер, Арнольд, — сказала она. На лице ее не было заметно никаких эмоций.
— Ребята наконец получили повод попраздновать, верно? — Арнольд кивнул в сторону крыла, где находилась общая комната.
— Безусловно, — сказала она. Гретхен хотелось поскорее уйти, но не хотелось, чтобы у Арнольда создалось впечатление, что она боится его.
— Это наши маленькие Со-о-о-единенные Штаты отправились за океан и сделали свое дело, — сказал Арнольд. — Крепко постарались, что скажете?
Вот теперь он явно над ней посмеивался.
— Все мы должны быть очень счастливы. — Он все-таки добился того, что она стала напыщенно выражаться.
— И я очень счастлив, — сказал он. — Да, в самом деле. Здорово счастлив. У меня сегодня тоже хорошие новости. Особенно хорошие. Поэтому я и дожидался вас здесь. Хотел сказать вам.
— Что именно, Арнольд?
— Завтра меня выписывают, — сказал он.
— Вот это действительно хорошая новость, — сказала она. — Поздравляю.
— Угу, — сказал он. — Официально, по правилам Медицинской службы, считается, что я могу ходить. Меня перевезут поближе к призывному пункту и немедленно спишут из армии. Так что на будущей неделе в это время я уже буду в Сент-Луисе. Арнольд Симмз, скороиспеченный гражданин.
— Надеюсь, вы… — И она запнулась. Чуть не сказала: «будете счастливы», но это было бы глупо. — Вам повезет, — докончила она. Это было еще неудачнее.
— О, я везучий, — сказал он. — Никому не надо волноваться за малыша Арнольда. У меня есть и еще одно хорошее известие. Это славная неделя в моей жизни, если не сказать — великая! Я получил письмо из Корнуолла.
— Ой, как славно. — Вот тут она не промахнулась. — Значит, та девушка, про которую вы мне рассказывали, написала вам. — Пальмы в кадках. Адам и Ева в райском саду.