— Да. — У его сестрицы вода во рту не удержится!
— Ты собираешься стать профессиональным трубачом? — Бойлен задал этот вопрос тоном доброжелательного пожилого наставника.
— Нет. Я для этого не настолько хорошо играю.
— Что ж, разумно, — согласился Бойлен. — У музыкантов собачья жизнь. К тому же приходится якшаться со всякими подонками.
— Ну, в этом я не уверен, — возразил Рудольф. Он не мог допустить, чтобы Бойлену все сходило с рук. — Не думаю, что такие люди, как Бенни Гудмен, Пол Уайтмен и Луи Армстронг, — подонки.
— Кто знает?
— Они артисты, — сухо сказала Джули.
— Одно другому не мешает, детка, — тихо рассмеялся Бойлен и снова обратился к Рудольфу: — Какие же у тебя планы?
— На сегодня? — Рудольф понимал, что Бойлен имел в виду карьеру, но он не собирался рассказывать Бойлену о себе. Ему почему-то казалось, что когда-нибудь все это может быть использовано против него.
— Сегодня, я надеюсь, ты отправишься домой и хорошенько выспишься — ты это заслужил после такой тяжелой работы целый вечер, — сказал Бойлен.
Рудольфа покоробила изысканность речи Бойлена. Метод обманщика. Языковая западня.
— Нет, — продолжал Бойлен, — я имел в виду твою карьеру.
— Пока не знаю. Вначале надо поступить в колледж.
— Вот как? Ты собираешься в колледж? — В голосе Бойлена послышалось удивление. Снисходительное удивление.
— А почему он не может поступить в колледж? — запальчиво спросила Джули. — Он круглый отличник, и недавно его приняли в Аристу.
— Правда? Прошу простить мое невежество, но что такое Ариста?
— Это почетное школьное научное общество, — быстро ответил Рудольф, пытаясь вызволить Джули из неловкой ситуации: ему не хотелось, чтобы его защищали так по-детски. — В общем-то, ничего особенного. Туда принимают практически всякого, кто умеет читать и писать…
— Ты великолепно знаешь, что это не так, — возмутилась Джули. — Члены Аристы — самые способные ученики в школе. Если бы меня приняли в Аристу, я бы не стала так прибедняться.
«Прибедняться», — подумал Рудольф: должно быть, она гуляла в Коннектикуте с южанином. И в нем зародился червь сомнения.
— Я уверен, это большая честь, Джули, — успокоительно произнес Бойлен.
— Конечно. — Она была девчонка упрямая.
— Он просто скромничает, — сказал Бойлен. — Обычное мужское кокетство.
Атмосфера в машине изменилась: сидевшая между Бойленом и Рудольфом Джули была зла на обоих. Бойлен вытянул руку и включил радио. Голос радиорепортера полетел к ним из ночи, передавая новости. Где-то произошло землетрясение. Они слишком поздно включились и не услышали, где именно. Сотни людей погибли, сотни остались без крова, звучало в свистящей тьме, где царило радио.
— Вы считаете, — сказала Джули, — раз война кончилась, Бог может немного отдохнуть?
Бойлен с удивлением посмотрел на нее и выключил радио.
— Бог никогда не отдыхает, — сказал он.
«Старый враль, — подумал Рудольф. — Еще смеет говорить о Боге. После того, что вытворял».
— И в какой же колледж ты собираешься поступать, Рудольф?
— Я еще не решил.
— Да, это очень серьезный вопрос. Люди, с которыми ты там познакомишься, могут повлиять на всю твою дальнейшую жизнь. Хочешь, я замолвлю за тебя словечко в моей alma mater? Сейчас, когда все наши герои возвращаются с войны домой, ребятам твоего возраста нелегко будет поступить в колледж.
— Спасибо, — поблагодарил Рудольф. Только этого ему не хватало! — У меня еще достаточно времени впереди. А в каком колледже вы учились?
— Я учился в Виргинии, — сказал Бойлен.
«В Виргинии? — презрительно подумал Рудольф. — Всякий может учиться в Виргинии. Почему он произнес это так, будто учился в Гарварде, Принстоне или по крайней мере в Амхерсте?»
Они подъехали к дому Джули. Рудольф машинально взглянул на окно мисс Лено в соседнем доме. Окно было темным.
— Ну вот мы и на месте, детка, — сказал Бойлен. Рудольф открыл дверцу и вышел из машины. — Так приятно было с вами поговорить.
— Спасибо, что подвезли, — сухо поблагодарила Джули, вылезла из машины и прошла мимо Рудольфа к крыльцу. Рудольф последовал за ней. По крайней мере он может на прощание поцеловать ее на крыльце. Пока она, наклонив голову, рылась в сумочке, ища ключ, он попытался взять ее за подбородок, чтобы поцеловать, но она сердито отстранилась. — Подхалим. — И зло передразнила: — «Ничего особенного. Туда принимают практически всякого, кто умеет читать и писать…»