— Я ждала, когда ты это предложишь, — призналась Гретхен.
— Рота, кру-у-гом! — скомандовал он, ловко повернулся и щелкнул каблуками. Они зашагали обратно, в сторону Пятой авеню. — Не прельщает меня мысль, что все эти парни начнут спрашивать номер твоего телефона, — сказал он.
Гретхен сжала его руку. Теперь она была почти уверена, что Вилли спал с Мэри-Джейн, и все равно сжала его руку.
В Дубовом зале отеля «Плаза» они выпили мятного джулепа из холодных оловянных кружек.
— Во имя Кентукки, — пояснил Вилли. Он не боялся мешать напитки. Виски, шампанское, бурбон. — Исследую мифы, — сказал он.
Выпив джулеп, они вышли на улицу и сели в двухэтажный автобус, идущий в центр. Они устроились на верхней площадке. Вилли снял пилотку. Ветер тут же растрепал ему волосы, и он стал выглядеть еще моложе. Гретхен хотелось притянуть его, положить его голову себе на грудь и поцеловать в макушку, но вокруг было слишком много людей, поэтому она лишь взяла его пилотку и провела пальцами по двум серебряным полоскам и офицерскому шнуру.
Сойдя на Восьмой улице, они зашли в ресторан «Бревурт» и уселись за столик на открытой веранде. Вилли заказал мартини.
— Для аппетита, — пояснил он. — Способствует выделению желудочного сока. Действует как красное на быка.
«Алонквин», «Плаза», «Бревурт», работа, капитан. Все в один день. И все первоклассное. Они ели дыню, жареного цыпленка и пили калифорнийское красное вино.
— Из патриотических чувств, — сказал Вилли. — А еще потому, что мы выиграли войну.
Почти всю бутылку он выпил сам. Он много выпил за этот день, но казалось, выпитое никак на него не действует. Глаза у него оставались такими же ясными, язык не заплетался.
Они почти не разговаривали — только глядели друг на друга. «Если я его срочно не поцелую, — думала Гретхен, — меня увезут в сумасшедший дом».
После кофе Вилли заказал обоим по рюмке коньяку. Сколько же он истратил за сегодняшний день? Гретхен прикинула в уме: никак не меньше пятидесяти долларов!
— Ты богатый? — спросила она, когда он расплачивался.
— Духовно. — Вилли перевернул бумажник дном вверх. На стол выпало шесть бумажек: две по сто долларов и четыре по пять. — Все состояние Вилли Эббота, — сказал он. — Хочешь, чтобы я не забыл о тебе в своем завещании?
Двести двадцать долларов! Гретхен была потрясена. Даже у нее на счету в банке лежало больше — то, что осталось от бойленовских восьмисот долларов, — и тем не менее она никогда не позволяла себе пообедать больше чем на девяносто пять центов. Неужто она вся в отца? От этой мысли ей стало не по себе. Вилли собрал деньги и небрежно сунул их в карман.
— Война показала мне, чего они стоят.
— А родители у тебя богатые? — снова спросила Гретхен.
— Отец служил таможенником на канадской границе, — ответил Вилли. — К тому же он был честным. Нас было шестеро детей. Мы жили как короли. Мясо три раза в неделю!
— А меня беспокоит безденежье, — призналась Гретхен. — Я видела, во что бедность превратила мою мать.
— Пей спокойно. Ты не пойдешь по ее стопам, — успокоил ее Вилли. — А я скоро снова начну строчить на своей золотоносной пишущей машинке…
Они допили коньяк. У Гретхен слегка кружилась голова, но пьяной она себя не чувствовала. Нет, нет, она ничуть не пьяна.
— Собрание считает, что следует еще выпить? — заметил Вилли, когда они встали из-за столика и, пройдя мимо ящиков с цветами, вышли на улицу.
— Я сегодня больше не пью, — сказала Гретхен.
— За мудростью обращайся к женщине, — сказал Вилли. — К матери-прародительнице. Жрице оракула. Дельфийские предсказания, где истина хитро спрятана в загадках. Сегодня больше ни капли спиртного. Такси! — крикнул он.
— Я могу дойти отсюда до общежития пешком, — сказала она. — Это всего минут пятнадцать ходу…
Скрежеща тормозами, остановилось такси, и Вилли открыл Гретхен дверцу.
— Отель «Стэнли», Седьмая авеню, — сказал он шоферу, усаживаясь в машину.
Они поцеловались. Шампанское, шотландское виски, мятный джулеп из Кентукки, красное вино из долины Напа в испанской Калифорнии, коньяк — дар Франции… Гретхен прижала его голову к своей груди и уткнулась лицом в густые шелковистые волосы, чувствуя под ними твердые кости черепа.
— Мне весь день хотелось этого, — шепнула она.
Гретхен держала его как ребенка, крепко прижав к себе. Он расстегнул две верхние пуговицы ее платья и поцеловал ложбинку между грудей. Поверх его головы она видела шофера, сидевшего спиной к ней и следившего за светофорами — красный свет, зеленый свет — и потоком пешеходов, а чем там занимаются пассажиры — их дело. С освещенной приборной доски смотрела его фотография. Мужчина лет сорока с вызывающим взглядом и неполадками в почках — мужчина, который видел всякое и знает весь город. Эли Левкович — четко значилось по приказу полиции. Гретхен на всю жизнь запомнит его имя. Эли Левкович, незрячий возница любви.