— Объясни, Аарон, неясную мне вещь. Вот, скажем, бедняки направились в Ханаан. Их я понимаю: они лучшей судьбы ищут, рабов хотят иметь, господами надеются стать. Просвещенные — так тем свободу подавай. А богачи что? Им и в Египте как будто бы сладко жилось — они-то зачем потянулись за нами?
— О богачах говоря, ты, конечно, Кораха подразумеваешь. Это ясно. Замечу тебе, Моше — господами все без исключения желают быть, а что до богачей, то им, в Египте, как раз свободы и не хватало!
— Корах богат чрезвычайно. Значит, за свободой он подался?
— За ней самой! Богатство у него есть, и несметное. Чтоб силу золота почувствовать вполне, свобода требуется. Дай такому волю — он и власть добудет, и над людьми возвысится, и магнатом сделается!
— Прав ты, Аарон. Вот, возьмем, к примеру, нас с тобой — мы, скромно говоря, люди не самые бедные, в неге и довольстве жили на Ниле. А как с небес получили власть и вкусили ее очарование, так уж теперь и расставаться с нею не намерены.
— Не так громко, Моше! Твои откровенности не всегда к месту. Думаешь, на бараньей коже уши не растут?
— Уши? На бараньей коже?
— Да, братец. Стены-то у шатров мы из чего мастерим?
— Снова ты прав, Аарон.
— Довольно пугать себя, начальник. День сегодня субботний, для благости иудеям дан. Слуги стол накрыли. Закусим. Похлебка овощная только из печи, остыть со вчерашней трапезы не успела. И козлятина еще теплая.
— Давай-ка мы поедим сейчас мясного, вина пригубим. А сыр овечий с маслинами и молоко козье с лепешками пусть своего кошерного часа дожидаются. После вечерней молитвы употребим.
***
Исполнив задуманное и вполне насытившись, братья Моше и Аарон покинули шатер, вышли за кордон и стали не спеша прогуливаться. Беседуя, они говорили исключительно о духовном, ибо в субботу следовало избегать суетных тем.
Надышавшись чистым воздухом, начальник над народом и первосвященник вернулись к шатру и уселись поблизости, подставив лица полуденным солнечным лучам.
— Гляди, Аарон, какое солнце белое!
— Зимнее. А все же греет!
— Мне кажется, дымом запахло, — сказал Моше, потянув носом воздух.
— И правда, есть запах, — тревожно отозвался Аарон.
— Посмотри-ка вон туда, Аарон! — вскричал Моше, — видишь, над тем дальним шалашом серый дымок? Ветер его в нашу сторону несет.
— Беда! В субботу кто-то очаг затопил! На том краю лагеря верные нам бедняки живут. Всегда порядок соблюдали. Глазам своим не верю!
— Охранник, ко мне! — крикнул Моше, — отправляйся к шалашу, над которым дым вьется. Вели хозяину, чтоб с женой и детьми шел сюда. Скажи, Моше и Аарон желают с ними со всеми познакомиться.
Вскоре появились званые гости. Мужчина средних лет и с ним выводок ребятишек — которые постарше, а которые маленькие. Женщины среди пришедших не было.
— Здравствуйте, добрые иудеи! — радушно проговорил Моше, — рассаживайтесь на циновках.
— Как зовут тебя, милый человек? — поддержал Аарон ласковый тон брата.
— Шломо мое имя в народе израильском, а как звали меня в Египте — заставил себя забыть! — достойно ответил гость, — а вас, братьев я хорошо знаю: ты — Моше, начальник над народом, а ты — Аарон, первосвященник.
— С каким имуществом, Шломо, ты вышел из Египта? — поинтересовался Моше.
— Мы люди бедные, нет у нас багажа ни на подводах, ни за плечами… А у вас тут едой пахнет, не то, что в моем шалаше…
— Эй, слуга, принеси Шломо и деткам его чего-нибудь поесть! — скомандовал Моше.
— А зачем ты в Ханаан подался? — спросил Аарон.
— Как это зачем? От тебя ли вопрос такой слышу, Аарон? — изумился Шломо, — земля ханаанская медом и молоком течет! Всего вдоволь. Тамошние обитатели рабами нам будут, а мы — господами над ними. Иудеи станут в шатрах сидеть и учение Божье постигать. Довольно с меня в глиняных карьерах надрываться, да кирпичи для фараона обжигать! На легкий труд мы идем.
— Ты полагаешь, Шломо, что постигать учение Божье — это легкий труд? — поинтересовался Аарон.
— Все мы, простые рабочие, так думаем. А разве нет? Вот придем в Ханаан, обустроимся сперва. Потом станем собираться для учения в теплом шатре. На столах угощение, питьё. Ты, Аарон, или кто из учеников твоих, будете слово Божье молвить, а наше дело повторять за вами и заучивать!
— Есть у меня вопрос к тебе, Шломо, — перебил Моше мечтательную речь гостя, — вот, ты говоришь, что господином над ханаанцами станешь, а ведь они по доброй воле к тебе в рабство не пойдут! Что воевать тебе придется — догадываешься?
— Догадываюсь, Моше.