— А ты бы чего хотела? — равнодушно пожал плечами Мишка. — Беглянка речка, хоть и довольно мелкая, но бурная. Все-таки с гор течет. Опять же коряг в ней всяких полно и дно каменистое… Под илом. А, кроме того, ее же к опоре моста прибило. А иначе еще неизвестно, когда б ее выловили. Самое раньшее через неделю и намного ниже по течению.
Да, между прочим, последнюю фразу Мишка почти мечтательным тоном произнес. Из чего без труда можно было сделать вывод, что вариант, при котором Лиза всплыла бы намного ниже по течению, доблестную кондратовскую милицию устроил бы намного больше, чем теперешний.
— Вот еще что… Насчет особых примет, — снова прицепился ко мне Косоротов. — Какие-нибудь родинки или шрамы у нее были?
— А что, документов при ней не нашли? — вскинула я голову.
— Да ничего при ней не нашли, — огрызнулся Мишка, — а нашли бы, я тебя про особые приметы не спрашивал! Ну, так были у нее родинки или шрамы?
— А я откуда знаю? — теперь уже я на него полкана спустила.
Как откуда? Она же твоя племянница! — уставился на меня Мишка.
Ну-у… — это ж надо, как мы с Марго влипли! — Честно говоря, это не совсем так… То есть, совсем даже не так. Вообще-то, она мне никакая не племянница. Да и Марго тоже.
— Та-ак! — крякнул Мишка. — Но ведь ты же сама мне говорила!..
— Да, говорила, — вздохнула я и выложила ему все по порядку. И про то, как Лиза у нас появилась, и про то, как исчезла на «Мерседесе» своего Ореста. Пардон, Дениса.
Сказать, что на Мишку мой рассказ произвел очень сильное впечатление, все равно, что ничего не сказать.
— Так я и знал! — стукнул он кулаком по своей папке. — Так я и знал!
— А чего ж тогда спрашивал, если знал? — вяло огрызнулась я, сползла с коленкорового кресла и, хромая на обе ноги, поковыляла к выходу, чтобы наконец свежего воздуху хватануть.
Мишка, разумеется, следом за мной потащился, попутно все мои известные ему прегрешения перечисляя. А лучше бы про то, как сам в школе в девчачью раздевалку подглядывал, припомнил. Маньяк несчастный!
— Нет, но что мне с вами делать прикажете? — зудел он, как навозная муха над коровьей лепешкой. — В «обезьянник» вас что ли до выяснения всех обстоятельств законопатить? Потому что вы в буквальном смысле для общества опасны! Это что ж получается, а? Обратившаяся к вам за помощью девица почему-то тонет в Беглянке, а специалист по патогенным зонам почему-то сваливается с лестницы и сворачивает шею!
— Ну, этот-то, положим, к нам не обращался, — глухо опровергла я гнусные Мишкины измышления.
— И все равно это его не спасло! — не желал успокаиваться на достигнутом Мишка.
Я содрогнулась:
Нет, а куда ты клонишь? И на что намекаешь? Я же вчера его в первый и в последний раз в жизни видела. Ну, сколько можно повторять, а? А если ты из-за ведра, то это даже смешно! Еще бы сказал, что я и Лизу утопила!
— А что, может, еще и скажу! — обрадовал меня Мишка. — Следствие ведь только начинается!
— А вот и дудки! Даже не мечтай! — предупредила я Мишку, чтоб не очень-то надеялся на меня свой «висяк» пристроить. — И заруби себе на носу, что мы с Марго Лизу вчера с рук на руки Москаль-цову сыночку передали. Между прочим, в целости и сохранности. А уж что там промеж ними потом было, лично я без понятия. А может, как раз этот Денис ее и утопил!..
— Тише! Тише ты! — зашикал на меня Мишка, испуганно оглядываясь.
— Ага! — злорадно усмехнулась я. — Что, ликероводочного ЦРУ боишься? Конечно, нас-то с Марго намного проще закатать, чем сына олигарха!
— Да что ты плетешь, Воробьева? — Косоротов поежился и втянул голову в плечи. — Знаешь, что за клевету бывает?
— А ты сначала докажи, что это клевета, — честно говоря, я и сама немного своей напористости удивлялась и могла объяснить ее только тем, что с утра не успела позавтркать. — А что касается, Дениса то даже если он ее не сам утопил, то уж точно довел до того, что она в Беглянку сиганула. Все они такие, эти оресты, язви их в душу! Ну ничего с восемнадцатого века не изменилось!
Что?.. Какой арест? — Мишка даже не побледнел, а посинел, как цыпленок в морозилке. — С чего ты взяла? У меня и ордера-то нет!
— Да не арест, а Орест! — разъяснила я Мишке нарочито уничижительным тоном. — Литературный герой такой!
Герой? — Мишкина физиономия слабо порозовела. — Какой герой? Откуда он взялся?