И мы помолчали, каждый о своем размышляя. Во всяком случае, до сих пор одно и то же приходило нам на ум в исключительно редких случаях. Если не сказать, никогда. Вот и сейчас я думала о том, что раз уж это дело такое запутанное, то, может, нам стоит уже каким попроще заняться, но вслух не говорила. Во избежание, сами знаете чего.
А Марго, та конечно же, продолжала свои мозги напрягать, а ведь им, как и моим ногам, тоже отдых нужен.
Так, она зачем-то спросила:
— Ну, а этот… Полсосиски… Он что, так и лаял все время?
— Ха, если бы только лаял, а то еще и выл. Но хорошо хоть не кусался, — хмыкнула я. — Правда, когда Пал Палыч высказался в том духе, что он, дескать, маньяк, грохнул Лизу, а кошелек на память захватил, неожиданно разговорился. Мол, убивать он не убивал, а красть не крал… Мол, Лиза стояла с какой-то девицей трепалась, а кошелек у нее выпал… Ну и, как говорится, с ним была плутовка такова…
А Марго вдруг на меня, как вызверится:
— Так что же ты до сих пор про эту девицу молчала?
— Нет, а чего ты орешь? — подпрыгнула я на табурете, а вместе со мной подпрыгнули блины в моем желудке. — Мало ли что этот идиот наболтает! У него же не все дома, это невооруженным глазом видно! И к тому же… Ты что, не знаешь, в каком я была состоянии? Сначала еле-еле от смерти спаслась, потом всю ночь тачку мыла, а утром ты собственноручно меня в тюрягу снарядила. Что, забыла уже, да?
— Ну, прости, я погорячилась, — Марго стала снова блины мне подсовывать. Чтобы, значит, вину загладить. — И правда, тебе нелегко сегодня пришлось. Но ты тоже… Оставить без внимания самое главное! Ведь если этот четвероногий друг не заговаривается, то у нас появляется еще один свидетель. Поскольку вполне вероятно, что эта девица видела Лизу последней!
— Вот именно, если он не заговаривается! Потому что тебе с этим Полсосиски сталкиваться не приходилось, а мне посчастливилось! Это во-первых. А во-вторых, даже если Лиза и обмолвилась словечком с какой-то задрыгой, как ее назвал Полсосиски, то где мы ее найдем? Не забывай, что дело было на вокзале, и она могла в тот же день куда-нибудь уехать. А ко всему прочему, приметы он назвал такие расплывчатые — двадцать лет, одета в джинсы, — что под них кого угодно подвести можно! — выпалила я на одном дыхании и уставилась на Марго, а она на меня. И бьюсь об заклад, что в этот раз мы с ней об одном и'том же подумали.
А оказалось, хренушки вам!
— Послушай, — Марго прикусила нижнюю губу, — а дочь Антонины, Лариска, она под это описание не подходит?
— Лариска? — я вздрогнула. — А при чем тут она?
Нет, ты мне скажи, подходит или нет? — Марго прижала ладони к вискам.
— Ну… В принципе, да, — протянула я растерянно, — ей тоже лет восемнадцать-девятнадцать примерно… А ты же знаешь, они в этом возрасте все, как близнецы. Одеваются одинаково, красятся одинаково…
— Вот! — Марго так резко подскочила с табурета, что он в угол отлетел. — В этом-то и дело! Отсюда вывод: Лиза могла стать либо случайной жертвой, либо добычей серийного маньяка!
— Так ты… — оцепенела я, — ты все-таки считаешь, что из Беглянки выловили Лизу?
— Да, к моему большому сожалению. В этом теперь нет сомнений, печально вздохнула Марго. А насчет Дениса есть. Честно говоря, что-то мне подсказывает, что в Лизиной смерти он не виновен. А, может даже, и погиб вместе с нею.
— Но… Но как же? — у меня земля из-под ног ушла. Потому что это был какой-то совсем уж неправильный сюжет. И не классический, и не бразильский! По которому и Орест, и пастушка умирали. А так не должно быть. Не должно быть и все!
— Потом… Все детали потом, — Марго порывисто выхватила из своего «вавилона» шпильку, посмотрела на нее с удивлением и сунула ее обратно. А это, скажу я вам по большому секрету, признак того, что она состоянии крайнего волнения находилась. — Нам нельзя терять ни минуты, чтобы предотвратить новое убийство. Мне, правда, самой пока не все ясно с этим звонком в милицию, но сейчас это не главное.
— А что? Что главное? — вытаращилась я на нее.
— Главное, чтоб ты немедленно нашла Ларису — скорее всего, она сейчас в своем мясо-молочном техникуме — и привезла ее сюда! Быстрей, быстрей, это вопрос жизни и смерти!
Дорога до кондратовского мясо-молочного техникума заняла у меня от силы десять минут, но мне показалось, что прошел, по меньшей мере час, прежде чем я остановила машину у его ворот. И все это время в голове у меня точно заезженная пластинка вертелась.