Глава 7
Зарядили проливные дожди. Занудливые и настолько выматывающие, что Даша уже подумывала, не перебраться ли в Москву.
На зимней даче основным местом общих встреч и чем-то вроде местного клуба стал бассейн. Греф и Малашенко невесть откуда притащили туда две рослые пальмы в бочках, организовали бар с прохладительными напитка, поставили телевизор, порой туда же подавали и ужин.
Пришла суббота, а дождь с утра припустил с такой силой, что из постели вылезать не хотелось. Даша до полудня и не вылезала. Просмотрела кое-какие документы, потом нырнула в неизменный халат и бегом, под струями холодного дождя, добралась до бассейна.
Здесь Греф и Малашенко обучали Катю плавать правильно и красиво. Настроение у Даши было скверным, и она спросила брюзгливо:
— Зачем эти мучения? Девочка и так неплохо плавает.
— Неплохо, — кивнул Греф. — Но когда она окажется в светских кругах, где-нибудь на Лазурном Берегу, или на Гавайях, то плавать деревенским стилем будет несколько неприлично. Аристократы это презирают с доисторических времен. У греков было даже осуждающее определение: «Этот осел не умеет ни читать, ни плавать».
Даша поморщилась и возразила, лишь бы возразить:
— Ты думаешь, что она будет выбиваться в аристократические круги?
— Я думаю, — отвечал Греф, наблюдая за плывущей Катей, — что в Россию она не вернется.
— Почему это?! — встрепенулась Даша.
— Продаст свои акции и ценные бумаги и осядет в Англии.
— Да с чего ты так решил?!
Он посмотрел на нее серьезными глазами и убежденно произнес:
— Дарья Дмитриевна, ваша племянница воспитана на западной культуре. Это, может быть, и неплохо, но кое-что из жизни отечества надо бы знать каждому, кто говорит по-русски.
— А чего она не знает?
Ничего не знает. Понятия не имеет, кто такой Сергий Радонежский или протопоп Аввакум. На шее у нее католический крест. С утра она ест овсянку, а Андрей делает ей пудинги. Вот так.
Катя выскочила из бассейна и спросила Грефа с веселой ревностью:
— Ну как мой кроль?
— Лезь обратно в воду. Сто выдохов в воду.
— Греф, я устала!
— Значит, не умеешь плавать. Научишься, когда в воду будешь выдыхать так же легко, как в воздух.
Крест на шее Кати был действительно католический. Даша спросила с деланной беззаботностью:
— Екатерина, ты не заглядывала в Москве в музеи? В Кремле не была?
Катя прыгнула в бассейн, уцепилась за бортик и ответила уже из воды:
— А зачем, тетка? Ну что я тут увижу нового и неизвестного после лондонских музеев и Лувра в Париже? Все эти костелы, кафедральные соборы и кирхи у меня уже костью в горле стоят. Как правило, там всегда холодно и очень мрачно.
Она принялась выполнять упражнение «выдох в воду». Греф выразительно глянул на Дашу, но промолчал. А Даша изрядно растерялась и спросила:
— Греф, она права?
— Да нет. Она просто дремучая невежда. Лет десять-двенадцать назад со мной было то же самое.
— В каком смысле?
Греф ответил нехотя:
— Ну сопровождал я одного пузатого бонзу в Ташкент. Принимал его там такой же вор и жулик. И начали нас возить по узбекским достопримечательностям. Ах, гробница Тамерлана! Ах, мавзолеи Тимуридов! Медресе и мечети! Ах, нетленные древности пятнадцатого-шестнадцатого веков. Ладно, наелись плова, закусили дыней, вернулись в Москву.
— Я не пойму, о чем ты толкуешь.
— Дослушай. Во время этих пьяных гулянок я подружился с одной узбечкой. Воинственная мусульманка и националистка. А в остальном вполне культурный, интеллигентный человек. Так вот, где-то через полгода она приезжает и утром говорит из-под одеяла: «Валентин, а какая у нас будет в Москве культурная программа?» Даша вставила ехидно:
— Одеяла ей не хватило?
— Она была достаточно интеллигентна, чтобы не ограничивать все многообразие жизни только постелью. Ну я после ее вопроса, признаться, слегка потерялся. Надо же было что-то противопоставить русское этим гробницам Тамерлана и прочим восточным древностям? Позвонил своему учителю. А тот сказал коротко: «Дурак! Чему я тебя учил?! Провези свою азиатку по Золотому кольцу России, и она упадет в обморок». — Он вскинул голову. — Ты давно была в Троицкой лавре?