К одиннадцати вечера Малашенко привез их в Домодедово.
В час ночи они уже летели в черном небе на юг. Ле теть предстояло около восьми часов, и Греф взял у стюардессы бутылку коньяка. Где-то под ногами, на десятикилометровок глубине, проплывала спящая Европа. Через иллюминатор можно было разглядеть на континенте только редкие огни.
Даша все еще не могла привыкнуть к резким переменам в своей жизни, но понимала, что характер ее успел измениться. Стала резкой и порой даже грубой. Привыкла свои дела перекладывать на других — охранников и секретарш. Ничего хорошего она в этом не видела, но именно такой манеры поведения требовал от нее Дорохов и телохранители. Если бы пришлось сейчас столкнуться с Анфисой и теткой Антониной, те вряд ли бы ее узнали.
Греф уже спал, но открывал глаза, едва только Даша шевелилась. Она тоже заснула, привалившись к железному плечу Грефа, так что в целом изнурительный полет прошел легко и почти незаметно.
Приземлились в такой же темноте, какой взлетали в Москве восемь часов назад. Прошли все контроли, которые здесь были крайне небрежны, если не сказать, что вообще их не было. На выходе дорогу неожиданно пересек мужчина средних лет, который на сносном русском языке спросил напористо:
— Москва? Фирма «Гиппократ»? Сеньора Муратова?!
— Да, — ответила Даша.
— Мигель Родригес, фирма «Тореро».
— Кто вас предупредил о нашем прилете? — спросила Даша.
— Ваша фирма, — удивленно ответил Мигель.
— Это работа Андрея, — убежденно сказал Греф.
Мигель довел их до громоздкого, изрядно потрепанного автомобиля, услужливо распахнул дверцы и сел к рулю.
— Если можно, отель «Мажестик», — сказала Даша.
— Конечно. Сеньор Муратов всегда останавливался только в «Мажестик».
Почти сразу они покатили по городу, но разглядеть что-либо было невозможно, поскольку освещение на окраине было неважное.
Юрий Васильевич Дорохов сидел в кабинете врача, и ему здесь, против всех указаний свыше, разрешили курить. Благо и сам врач дымил, как труба кочегарки. Дорохов спокойно произнес:
— Доктор, я в отношениях с врачами хочу придерживаться американской системы. Там от больного ничего не скрывают. И я считаю это правильным. Скажите прямо, сколько мне осталось?
— С точностью до минуты не определю.
— Но на полный год я могу еще рассчитывать?
— Это да. Вам будет тяжеловато, но год, может и побольше, у вас есть. Вам очень нужно это время? Для завершения земных дел? Чтоб все оставить в порядке?
— Мне одного птенчика надо на крыло поставить. И года, я думаю, хватит. Она девочка умная, и нужно только поправить ей характер.
— Бизнес?
— Он самый. Выпишите меня сегодня. Дайте, пожалуйста, все рецепты, и нужные уколы мне будут делать на дому.
Через два часа Дорохов покинул больницу. Он был совершенно спокоен. С мыслями о смерти он справился еще несколько лет назад. Теперь надо было успеть — натаскать Дашу — как в жесткой работе легального порядка, так и в той темной стороне бизнеса, о которой не принято говорить вслух. Но без нее в сегодняшней России обойтись категорически невозможно. А на курсах менеджмента, которые Даша оканчивала, ей вряд ли объяснят эту сторону будущей деятельности.
Около него на проезжей части тормознул темный «БМВ», и Малашенко распахнул дверцу машины:
— С выздоровлением, Юрий Васильевич!
— Спасибо. — Дорохов устроился в кресле. — Наши перелетные птицы на связь не выходили?
— Звонили поздно вечером. Фильтруют Барселону, но пока без серьезных результатов. — Он тронул машину.
— Скажи мне, у тебя, несмотря на молодость, большой опыт в работе с бизнесменами и парень ты неглупый. Как на твой взгляд, Дарья Муратова сумеет сладить с управлением фирмой?
— Без сомнений, Юрий Васильевич, — убежденно ответил Малашенко. — Сначала и я сомневался, но она меняется прямо на глазах.
— Роман еще не завела?
— Ей сейчас не до этого. Понимаете, она очень цельная. Поставила себе задачу и движется к ней, как танк. Я так полагаю, что, если у нас на фирме кто-нибудь станет ей поперек дороги, она раздавит его шутя. И даже не заметит. Правда, этих способностей она за собой еще не подозревает, но такая свирепость придет сама собой. После того как ее первый раз подставят. Или наедут.
— Ты тонкий психолог, Андрей.
Нас этому старательно учили, Юрий Васильевич.
— Да? А я думал, что вас обучали только мордобою и стрельбе.
— Ну что вы! Знаете, сколько лет нужно, чтобы секьюрити стал законченным профессионалом?