— Я тоже, — просто ответила Элизабет и повернулась к Серафине. — Мне следовало бы раньше попросить вас о помощи.
— Все дело только в том, чтобы правильно выбрать время, — сдержанно ответила Серафина.
— Спасибо за все, — сказала Элизабет, протягивая Серафине руку.
— А как же наша хорошенькая мисс Ньевес? — сияя, произнесла миссис Хокс. — Ведь это она провела меня в больницу.
Элизабет медленно повернулась к Ньевес, которая, втянув голову в плечи, едва слышно прошептала:
— Я просто хотела помочь… — Затем, сглотнув, она выпалила:
— Это было совсем не то, что вы подумали… Я и сама не понимала, что со мной, но Дэв мне все объяснил… он вас не видел… только я… вот почему я это сделала!
— Что сделала? — спросила совершенно сбитая с толку Касс. Она переводила взгляд с одного на другого.
Все это ей очень не нравилось.
И тогда Элизабет посмотрела на Дэва, прямо в его голубые глаза, в то время как в ее собственных отражались все те чувства, от которых ее тело в темно-синем купальнике выгнулось, как тетива. Лицо ее внезапно преобразилось, точно с ее широких плеч свалилась тяжкая ноша. Она ослепительно улыбнулась.
— Ничего особенного, — произнесла Элизабет звенящим голосом. — Произошло небольшое недоразумение…
Все молча за ней наблюдали. Появившийся в дверях Дейвид неуклюже замер на месте. Он увидал, как Элизабет кивнула Дэву, затем отвернулась и сказала:
— Мне нужно пойти переодеться.
И тут же все разом загалдели.
— Кажется, ты что-то должна мне сказать, — мягко произнес Дзе, отводя Ньевес в сторону.
Сделав глубокий вдох, Ньевес все рассказала.
— Ты на меня не сердишься?
— Сейчас я не могу сердиться. Но лучше бы ты сказала мне раньше.
Ньевес смутилась.
— Я чувствовала себя так глупо… и… я просто не могла ничего с собой поделать… Боялась, что ты рассердишься на меня и мы перестанем быть друзьями.
— Я думал, что все тебе объяснил.
— Я знаю, но… прости меня, — умоляюще произнесла она. — Элизабет все поняла… Я видела, как она на тебя глядела.
— Да, — сказал Дэв, — сегодня многое стало ясным.
Элизабет вошла к себе в комнату с чувством странного возбужденного спокойствия. Все проблемы как-то сами собой отпали. Ей больше не придется сражаться.
В этом нет нужды.
Когда вошел Дэв, она стояла у окна. Они долго глядели друг на друга. Затем Элизабет тихо сказала:
— Прости.
Он раскрыл ей объятия. Когда его руки сомкнулись за ее спиной, она обо всем ему рассказала.
— Так вот почему ты избегала меня… Я понимал, что что-то не так, но ни за что не догадался бы. Я вспоминал каждое слово, каждый взгляд…
— Я усомнилась в тебе. — Из-за того, что она уткнулась Дэву в плечо, ее голос звучал глухо. — Прости.
Слегка отстранив ее, он пристально посмотрел ей в глаза.
— Ты усомнилась не во мне, а в себе. Несмотря на то, что я тебе говорил, тебе не хватило глубокой, окончательной уверенности в себе.
— Теперь я это понимаю.
— Иначе ты потребовала бы от меня объяснений… но вместо этого ты снова принялась за старое. Решила, что тебя отвергли.
Элизабет молча кивнула.
— В тот злополучный вечер ты увидела испуганного ребенка, ищущего утешения… но ты поверила лжи. — Он вздохнул. — Это моя вина. Мне не хватило терпения, я слишком тебя торопил, слишком многого от тебя хотел. В тот вечер я шел тебя встречать. Я думал, что нужен тебе.
— Ты нужен мне, очень нужен! Я тоже спешила к тебе. Вот почему меня это так потрясло. — И спокойно сказала:
— Я знаю, что ты любишь Ньевес.
— Да, люблю, но влюблен я в тебя… Мне нужна только ты.
— Прости, прости…
И вновь он заглянул ей в глаза.
— Ты веришь мне сейчас?
— Да, верю.
Он глядел на нее долго, испытующе, затем улыбнулся.
— Вот и хорошо, — и прибавил:
— Не стоит ревновать меня к Ньевес. Она решилась на это из ревности к тебе. Она была в отчаянии. Ведь, кроме меня, у нее никого нет. Понимаешь, я всегда защищал ее, всю жизнь.
Я заменил собой Дейвида. Быть может, я поступил неверно, но никого другого рядом не было. Но нужна мне только ты.
Он говорил серьезно, и она вдруг заметила, что вид у него усталый. И тогда она поняла, что он был рядом с ней все эти дни. Она взяла у него все, что он мог дать: терпение, сочувствие, поддержку, любовь. А она… она даже не захотела поделиться с ним своими сомнениями.
Теперь ее очередь давать. Она прильнула губами к его губам.
— Я люблю тебя, — сказала она впервые в жизни. — Я всегда любила тебя, даже когда не понимала, что такое любовь.