И снова процессия в свете факелов вилась по холму, теперь уже по направлению к дому. Хелен поднялась по ступенькам, на верхней остановилась и обернулась, семья и плакальщицы окружали ее. В воздухе разносилось пение. Затем, как будто гигантская рука накрыла факелы — они погасли, осталась лишь темнота и свет звезд. Похороны Ричарда Темпеста закончились.
Глава 3
Спускаясь по лестнице, Касс услышала музыку.
Громкую, с четким ритмом. Она вздрогнула. Голова у нее гудела, в горле саднило. Слишком много сигарет, слишком много выпивки и беспрерывных разговоров — жаль было упустить собравшийся на похоронах народ.
Под одной крышей собрались сливки Организации; все были взволнованы, потрясены смертью Ричарда Темпеста и его фантастическими похоронами. Касс переходила от группы к группе, выслушивала мнения, кидала реплики, помогала вернуться к реальности.
По настоянию Касс Хелен устроила великолепный прощальный ужин, и, потрясенные похоронами, островом, необыкновенным домом, гости дозрели как раз настолько, чтобы упасть в заботливо подставленную Касс корзинку. Она легла спать в четыре утра, смертельно усталая, но довольная. Встала рано, чтобы присутствовать при отлете самолетов Организации после завтрака.
Затем снова легла. Десятиминутный холодный душ в какой-то мере вернул ее к жизни, равно как и сообщение Харви о том, что он собирается обнародовать завещание Ричарда вечером, после ужина. Несомненно, подумала она, осторожно спускаясь по ступенькам, по этому поводу и музыка.
Так и оказалось. В дальнем конце Синей гостиной (она так называлась, на самом же деле в ней не было ничего синего) — где надо всем царил портрет Сирины Темпест в светло-голубом атласе кисти Гейнсборо — ковер был закатан, и на натертом паркете лихо отплясывали Марджери и Дан. Марджери нарядилась ради торжественного случая. Туго, как повязка, облегающее платье цвета свежей крови. Тысячи вручную нашитых блесток-переливались, словно змеиная кожа, в разрезе лифа от шеи до талии дразняще проглядывала налитая силиконом грудь, а разрез юбки до бедер обнажал ее длинные голые загорелые ноги, обутые в босоножки из полосок алого атласа на высоченном тонком каблуке.
Марджери предвкушала свое грядущее богатство, ее переполняло ликование, чему немало способствовали несколько выпитых бокалов мартини и «Акапулько Голд». Дан, у которого из прически не выбилось ни волоска, выглядел безупречно. На нем был черный (единственный цвет, достойный джентльмена) смокинг. Дан вторил каждому движению Марджери. В другое время Касс с удовольствием понаблюдала бы за ними, оба были превосходными танцорами. Но не сегодня. Их веселье казалось кощунственным. Видит Бог, в Мальборо не существовало запретов, но Ричарда похоронили всего два дня назад!
Она, тяжело ступая, прошла к шкафчику в стиле буль, богато украшенному инкрустацией, в который была встроена стереосистема, и резким движением убавила звук.
— Эй… ты соображаешь, что делаешь? — сердито обернулась Марджери.
— Нам всем известно, что ты Блудница в пурпуре, — ответила Касс холодно, — но тебе не кажется, что это слишком?
— Всего лишь небольшое торжество, — примирительно протянул Дан.
— Торжество! Означает ли это, что вам известно что-то, чего я не знаю?
На лице Дана изобразился ужас.
— Касс! Неужели вправду существует что-то, не известное тебе?
— Вот новость! — хихикнула Марджери.
— Конечно, существует. Об этом любой собаке известно, — мирно ответила Касс. И быстро добавила:
— Любой суке…
Дан скривился, а Марджери лишь тряхнула гривой.
— Пусть себе говорит…
— Ну же, Касс, — вкрадчиво сказал Дан, — веемы предвкушаем этот знаменательный миг. Сознайся, разве ты не жаждешь получить свою долю?
— Да зачем ей деньги? — бессердечно спросила Марджери. — Где это ты откопала такое платье, Касс?
В каком-нибудь подвале?
Смешок Дана заставил Касс воздержаться от ответа.
— Ну что ты, ведь Касс настоящая бостонка, а всем известно, насколько аккуратно бостонцы обращаются с деньгами. Последнее, что они с ними делают, это тратят.
— Если бы ты был поаккуратнее со своим языком, тебе не приходилось бы так часто клянчить деньги у Ричарда!
— Я достаточно аккуратен во всем, — обиделся Дан.
— Тогда не радуйся раньше времени! Неизвестно, как все обернется.
Она подошла к лакированному китайскому шкафчику, где был бар. Мартини уже готовили и уже выпили.