Она чуть ли не насильно усадила его в кресло. Пододвинула к нему столик. Расставила закуску.
Незаметно вытащила из карманчика пару таблеток и кинула их в бокал Клима.
Он, конечно, не видел этого, но вдруг спиной, потрохами, шестым чувством, отметил, ощутил продолжительный пустой момент перед тем как жидкость полилась в бокал.
И сразу все стало на места.
... "Они" хотят его споить! Или отравить.
ОНИ - враги его и Эльки.
А как ему и не выпить, и сделать вид, что выпил?
Нет, так не получится, понял он. Зато получится другое.
Клим умел... вышвыривать из организма выпитое.
Научился он этому из-за маман.
Когда в старые времена к ней припирался весь комсомольский актив и они плотно пили, и плотно ели, и всегда звали его, совсем юного, в свою компанию, возвещая тосты за него как за их здоровую крепкую смену. А он уже и тогда пил, не закусывая.
И чтобы не свалиться под стол, - он в какой-то момент шел в ванную и там за секунду очищал свой организм способом самым простейшим, - двумя пальцами глубоко в глотку...
Катя подошла с двумя бокалами, села напротив него, и со значением сказала, - давайте, Клим, на брудершафт. Тут все друг другу выкают, а я к этому не привыкла. Не нравится мне так. Вы мне симпатичны. Вы проще и откровеннее...
Она отхлебнула из бокала и зорко следила за Климом.
Тому ничего не оставалось, как глотнуть.
- А теперь, - сказала она, - на брудершафт. До дна.
Они выпили, перекрестив руки и Клим легонько чмокнул её в пухлую щечку.
От Кати пахнуло каким-то варевом-паревом и Климу стал противно. А так как он уже настроил себя на выворачивание, то и почувствовал позыв.
Незамедлительно встал и отправился в туалет. Может же он туда пойти! Человек же, не статуя.
Пришел веселый и счастливый.
Сам налил себе бокал вина и они с Катей выпили.
Клим не знал, когда ему надо начать засыпать, но решил, что чем скорее, тем лучше.
И через пару бокалов он вдруг стал клониться на бок, якобы засыпая, не имея возможности противостоять навалившемуся сну.
Как только Клим стал похрапывать, Катя бросилась к Илье.
- Вставай немедленно! Я усыпила Клима. Больше здесь пока никого нет. Девка не в счет. Надо идти ва-банк.
Илья сразу же вскочил и желудок сжался в спазме.
Катя приказала ему идти на чердак и содрать с бюро крышку.
А она здесь будет на стреме.
Илья возразил, что лучше он будет на стреме...
Они повздорили, но все-таки пришли к согласию: пойдут вдвоем.
Они осмотрели из оконца коридора на втором этаже сад и окрестности, какие были видны, - никого...
А Клим уловил кое-что из того, о чем они говорили.
Что там, на чердаке, - Клим не понял.
Но то, что эти двое знакомы и что-то собираются разбивать и выносить с элькиной дачи что-то, это усек. Криминал.
К чувству опасности примешивалось у Клима и удовлетворение собой. Он оказался ушлым! А если ещё прижучит и поймает этих! Вот будет кайф. И Элька простит его за все. А там, кто знает? Может у неё со Стахом не сложится, баба с характером.
... Но как же он почувствовал, что Катька пытается его усыпить или отравить! Не на такого напала, корова безрогая!
Клим снял ботинки, чтобы случаем не скрипнуть, тихо-тихо прополз по лестнице, покрывшись весь потом и уже перепугавшись, что прется прямо в лапы злоумышленникам, не взяв даже простого кухонного ножа! Но не спускаться же снова вниз!
Заорет в крайнем случае.
Так же, по-пластунски, прополз он и коридором.
Дверь на чердак была зарыта.
На чердаке шла работа.
Илья отдирал стойкую крышку.
Она скрипела, подвизгивала, но не сдавалась.
В этот момент Клим без звука приоткрыл дверь.
Крышка довольно громко треснула...
Катя оглянулась.
Просто так, чисто интуитивно, - она уж никак не могла предположить, что увидит "усыпленного" ею Клима!
Он стоял и улыбался.
Она завизжала, чего не ожидала от себя, и пихнула Илью от бюро.
Тот ничего не понял и зашипел на нее, - ты, что?..
Клим вошел на чердак, со словами, - что это вы, дети мои, тут делаете? Зачем чужую мебель ломать, а? Хоть и старую... У хозяйки спросили бы?
Катя и Илья стояли молча, опустив руки, как приговоренные. Даже Катя перестала быть быстрой, энергичной и сообразительной.
В голове у неё лихорадочно крутились варианты, полуварианты, четвертьварианты того, что возможно ещё исправить...
Ничего дельного не сварилось в катиной умной головке. Потому она и молчала.
А у неделового Ильи сразу же организовался единственно возможный вариант.
Он зарыдал на сухую и униженно начал бормотать.
- Клим, я вам все объясню. Только выслушайте...
Клим с важностью ответил, садясь на продавленный стул, - ну что ж, давай объясняй.
Илья же понимал, что сейчас надо спасать свою и катькину шкуренки... И что, пожалуй, им подвезло, что здесь оказался Клим, а не кто-нибудь другой.
С Климом, казалось Илье, можно поладить.
- Клим, я ... мы...
Клим перебил его невежливо, - кто это - "мы"? Кто тебе эта Катерина?.. Или тут нанял?
Катя вспыхнула от оскорбления, но промолчала.
Она ещё совершенно не знала, что говорить и слушала, - с ощущением полного провала, - безобразные рыдания Ильи и его беспомощные оправдания.
- Мы... мы с Катей, муж и жена... - Заскулил Илья и Катя подумала вдруг, что, наверное, Илья правильно обозначил официально их отношения. Приличнее...
И если бы Катя умела так вот, сразу зарыдать, когда безнадежная злоба подкатывает к горлу, - это было бы мудрым решением.
- Это дело, - старая история, Клим, я расскажу сейчас... меж тем нудил Илья, перестав рыдать и лишь пошмыгивая носом, здесь находится... вещь и бумаги моего отца... Что именно, он мне не сказал, но велел добыть. И вот потому мы...
Клим перебил его.
- А что же ты честно-то Эльке не сказал об этом? Финтил, притворялся, крутил, черт-те что?.. Побоялся, что она не отдаст? И правильно сделает! Откуда известно, что ЭТО, - не знаю, что, твоего отца? Кто твой отец? Спросил он, и Илья понял, что Клим ничего не знает.
Значит, можно и нужно соврать. А если Элька расскажет?
Но до Эльки им с Катей "доживать" нельзя.
- Мой отец был тоже генералом и другом Петрова. Но Петров оказался человеком неверным... Он взял у отца ТО САМОЕ. На сохранение как бы. А когда отцу понадобилось, Петров интриганством и ложным доносом заслал отца в Забайкалье. И ни на письма, ни на телеграммы отца не отвечал. А отец был ранен и всю жизнь прокантовался по госпиталям. Теперь он при смерти. Потому мы здесь.