Доктор Спайрел кивнул головой и усмехнулся.
— Он дал много денег и на разные благотворительные нужды. Больницам, приютам. Я бы сказал, что твой папа много сделал благодаря этим деньгам. Он очень щедрый человек.
Я сидел, держась за подлокотник дивана, а туман уже приблизился к самому окну. Мой мир опять покачнулся, какая-то невидимая сила снова переставила все на другие места. Я чувствовал одновременно и гордость, и обиду, как будто меня обманули: мой папа, оказывается, щедрый человек.
Доктор Спайрел засмеялся.
— Если бы ты сейчас видел выражение своего лица, мальчик мой. — Он положил пресс-папье обратно в стол, подошел к окну и встал, глядя в него. — А знаешь, Тедди, в ясный день отсюда видно все до Индианы и Мичигана, — сказал он. — Не то чтобы мне так уж хотелось видеть Индиану и Мичиган, но это впечатляет. Иногда представляю, что я на сторожевой башне крепости наблюдаю за всем, что происходит всюду, во всей Вселенной. — Он засунул руки в карманы и все смотрел в окно. — Мне нравится наблюдать. И тебе тоже, поэтому ты художник, поэтому тебе нравится рисовать.
Я согласно кивнул головой.
— Но наблюдать за происходящим еще не значит видеть его, — продолжал доктор Спайрел. Он отвернулся от окна и посмотрел на меня. — Ты же замечательный художник, папа показал мне некоторые твои работы. Он гордится тобой.
Это меня удивило.
— Он гордится?
— Да. Он показывал мне десятки твоих набросков. Тебе нравится рисовать людей, так ведь?
Какое-то время я раздумывал над его вопросом, а потом ответил:
— Да.
— Когда-то я тоже рисовал. Помню, что то, как я рисовал те или иные предметы, зависело от того, как я на них смотрю. Под каким углом. Ты меня понимаешь?
Я кивнул головой, хотя и не был вполне в этом уверен.
— Нет, не понимаешь. — Доктор Спайрел улыбнулся. — Ты прекрасный лжец, Тедди. Ладно, скажем, я пытаюсь нарисовать дом, но он не выходит. Дверь не на том месте, окна не те. Вместо того чтобы бросить, я пытаюсь подойти к нему с другого конца. Вместо того чтобы рисовать его с фасада, пробую нарисовать его сбоку. Вместо того чтобы рисовать близко от себя, я стану рисовать его, поставив на отдалении, помещу рядом с ним другие дома, чтобы у него было свое окружение. Ты понимаешь, что я имею в виду?
На этот раз я понял. Часто и сам делал что-то подобное, когда рисовал.
Доктор Спайрел опять подошел к письменному столу и стал просматривать бумаги.
— Ты все время следишь за папой, так? — спросил он, не глядя на меня.
Я кивнул.
— Иногда.
— Тебе приходило в голову, что надо не столько следить, сколько видеть его, и видеть в правильном свете?
— Не знаю, — честно ответил я. Теперь, когда доктор Спайрел был рядом и я наблюдал за ним с близкого расстояния, то чувствовал, что он знает разные секреты. Внезапно мне показалось, что он вообще все знает.
Он подошел к дивану и сел. Я заметил, что у него на галстуке, на самом кончике, была маленькая картинка с изображением утенка Дональда, держащего зонтик.
— У меня была возможность встретиться с твоим папой раньше, мы с ним виделись уже три раза, поэтому я его немного узнал. У него есть определенные вещи, над которыми ему надо поработать. Это связано с твоей мамой, с его жизнью, с тобой. Понять папу непросто, он многое хранит в себе. Но то, что я знаю наверняка, — он тебя любит. — Доктор Спайрел улыбнулся улыбкой, которая иногда встает у меня перед глазами и сегодня, улыбкой, которая поддержит меня в трудные дни, а они не заставят себя ждать. — Верь мне, Тедди. Он любит тебя больше, чем ты думаешь и будешь думать.
Силвэниес медленно спускался по лестнице, лицо у него было мертвенно-бледным, губы ярко, пугающе красными, волосы мокрыми и приглаженными, змеиные глазки — черными и холодными. Подойдя к двери у лестницы, он красиво набросил край плаща себе на плечо и улыбнулся жестокой улыбкой, потом низко поклонился. Я схватил Томми за руку и попятился назад. Несмотря ни на что, я испугался.
— Поистине, наше знакомство доставит мне ни с чем не сравнимое наслаждение, — проговорил он незнакомым голосом, насыщенным и музыкальным.
— Боже, где мой фотоаппарат? — воскликнула тетя Бесс. — Быстро, ребята, где он?
Был Хэллоуин, и Силвэниес опять стал вампиром. Он купил плащ, немного грима и решил устроить нам представление. Это была его идея. Предложение взволновало тетю Бесс почти так же сильно, как нас с Томми.
— Так приятно видеть вас, — опять произнес Силвэниес своим новым голосом. — Вы выглядите такими крепкими, такими полными здоровья. — Он остановился и стал рассматривать наши шеи. — Такими полными жизни.