— Сломанные кости, — процедил дядя Фрэнк сквозь зубы. — Раз уж ты сам заговорил об этом, то позволь спросить, сколько ты собираешься носиться со своими костями?
Силвэниес послал дяде Фрэнку еще один пристальный змеиный взгляд:
— Прости, ты о чем?
— Ты же слышал. Сколько будешь разыгрывать из себя Рузвельта? Ты вообще собираешься выметаться отсюда?
— Если бы этот вопрос мне задал твой брат, я бы чувствовал себя обязанным ответить на него, поскольку этот дом принадлежит ему. Но, поскольку ты сам здесь не более чем гость, я не считаю нужным отвечать тебе. Но уж если мы заговорили об этом, то скажу, что в ноге у меня стреляющая боль и нога требует лечения.
Силвэниес потянулся, взял бокал, поднял его высоко в воздух и улыбнулся дяде Фрэнку.
— Бесс! — позвал он. — Бесс, дорогая!
Вместо нее в комнату вошел папа и Томми, который с напряженным выражением лица следовал за ним. Они сели на диван рядом с Морисом. Тут я заметил, что в руках у папы детская книжка.
Папа с извиняющимся видом оглядел комнату, помолчал и сказал: «Простите». Потом открыл книжку и прочистил горло. Томми с застывшим лицом уставился прямо перед собой в пустоту. Он, похоже, был в шоке.
— Что ты собираешься делать, Тео? — спросил дядя Фрэнк. — Что ты задумал?
Папа опять прочистил горло и поднял книжку, чтобы все ее увидели.
— Я подумал, что мы с Томми почитаем книжку. У камина. Вот эту. Вместе. В ожидании обеда. У тети Бесс уже почти все готово.
Силвэниес обернулся и посмотрел на дядю Фрэнка, который кивнул головой и откинулся на спинку стула.
С дивана поднялся Морис:
— Располагайтесь свободнее, мистер Папас.
— Нет, пожалуйста, мистер Джексон, у меня и в мыслях не было сгонять вас с места…
— Ничего страшного. Мне все равно нужно принести кое-что из машины. Я вернусь через минуту. И потом, — добавил он, — чтобы читать для мальчиков, нужен покой и уют. Так ведь? — Он посмотрел на дядю Фрэнка и Силвэниеса, но ни тот, ни другой ничего не сказали и не сделали ни малейшей попытки выйти из комнаты.
— Что-то не так? — спросил дядя Фрэнк.
— Я просто подумал… — голос Мориса замер в полной тишине.
Дядя Фрэнк продолжал сидеть на низком стуле, вытянув ноги, с тоскливо-подавленным выражением лица, а Силвэниес принялся поправлять плед на ногах.
— Я скоро вернусь, — невозмутимо сказал Морис и вышел.
— Могу спросить вас, Тео, что вы будете им читать? — спросил Силвэниес.
— О, — произнес папа. Он закрыл только что раскрытую им книгу и принялся изучать обложку. — Это «Если мышке дать пирожок». Ее выбрал Томми. Я спросил, какую книжку он хочет послушать, и он выбрал эту.
— «Если мышке дать пирожок», — повторил дядя Фрэнк. — О чем она, Томми?
Томми посмотрел на пол.
— О том, что бывает, когда мышке дают пирожок.
Дядя Фрэнк понимающе кивнул.
— Ну да, как в названии.
— Потом она захочет много всего другого, — прибавил Томми.
— Хорошо, — сказал папа, открывая книгу. Он прочистил горло. — Начнем, Томми? Читать?
Томми кивнул головой.
— Если мышке дать пирожок, она попросит и молока.
Дядя Фрэнк кинул взгляд в моем направлении и еще глубже уселся на своем стуле.
— А когда ей дадут молока, ей понадобится и соломинка.
Силвэниес зевнул, взял пустой бокал, потом поставил его обратно и стал вновь поправлять плед.
— А когда молоко будет выпито, салфетку потребует мышка та.
Я сидел на полу и смотрел на папу, на его застывшее, напряженное лицо. Читал он без остановок и пауз, медленно, тщательно выговаривая слова, из-за Томми и, как я предположил, из-за себя самого, потому что явно старался овладеть новым для него языком. Он медленно переворачивал каждую страницу, давая Томми время рассмотреть картинки.
— Потом ей нужны будут ножницы…
Пока папа читал первые страницы этой сказки, Томми сначала не отрывал глаз от пола, потом от книги. Когда мышка требовала, чтобы ей почитали сказку, он стал время от времени посматривать на папу, а потом и улыбаться.
Через несколько минут папа закончил читать, медленно закрыл книжку и с облегчением выдохнул.
— Ну, вот и все. Тебе понравилось?
Томми кивнул головой и еще раз улыбнулся.
Папе явно стало лучше, мышцы на лице расслабились, и оно приобрело более мягкие очертания.
— Хорошо, я рад. Эта мышка довольно интересный персонаж.