Лицо у дяди Фрэнка раскраснелось, он опять откинулся на спинку.
— Ну, что вы об этом думаете? Только никому не рассказывайте. Так что вы об этом думаете?
Я опять опустил глаза на стол и собирался уже сказать «не знаю», когда к нам подошла официантка с журналом «Ю.С. Тудей».
— Я и не знала, что обслуживаю таких известных людей, — сказала она, разворачивая его, чтобы показать фотографию, на которой были папа и мы с Ковырялкой. Это была та фотография, которую сделали на пресс-конференции, только на этот раз заголовок гласил: «ЧТО ВЫ СДЕЛАЕТЕ СО 190 МИЛЛИОНАМИ ДОЛЛАРОВ?»
— Дайте-ка мне, — сказал дядя Фрэнк и протянул руку за журналом.
— Что до меня, то я знаю, чего бы я не стала делать на его месте, — сказала официантка, посмотрев на заголовок, прежде чем отдать журнал. — Я не стала бы здесь есть.
Три водителя лимузинов не отрываясь смотрели на нас, когда мы встали, чтобы уйти. Гас, владелец «Блинной Уила», вышел из-за прилавка и пожал мне руку. Он знал папу. Когда мы иногда сюда заходили, они с ним разговаривали о Греции и о политике местного масштаба.
— Где твой папа? Он теперь слишком богатый для мой ресторан?
— Он дома.
— Знаете, где Гас хотел бы жить, если бы у него были деньги? — спросил он дядю Фрэнка.
Дядя Фрэнк пристально посмотрел на Гаса.
— Теряюсь в догадках.
— Нет догадок. В Ки-Уэст. Вы слышать о Ки-Уэст?
— Да, я слышал о Ки-Уэст, — сказал дядя Фрэнк, через прилавок протягивая официантке деньги. — Я же родился и вырос на Земле.
— В Ки-Уэст красиво. Самое красивое место.
— Да уж. Неплохое местечко, — заметил дядя Фрэнк, считая сдачу. — Неплохое.
Гас посмотрел на меня. У него был большой нос и лысина; он напоминал старого попугая.
— Скажи папе, что мне надо заем, — сказал он мне. — Скажи ему дать мне заем, а я дать ему три бесплатных блина. Скажи, Гас из «Уилл», он иметь счета! — сказав это, Гас улыбнулся. Он был доволен собой.
— Мы сделаем это своей первоочередной задачей и немедленно приступим к ее выполнению, — сказал дядя Фрэнк, беря нас с Ковырялкой за руки. Прежде чем выйти на улицу, добавил: — Только один небольшой совет. Вилки у вас — грязнее не бывает. Если я заболею или у меня начнется расстройство, то сообщу о вас в чертово министерство здравоохранения. Вы здесь ставите под угрозу людские жизни. Жизни! — После этого мы ушли.
Когда мы сидели в «Лексусе», зазвонил телефон дяди Фрэнка. Пока он говорил, я читал статью о нас.
«Вопрос: Что бы вы сделали, если бы выиграли главный приз?
Если бы выиграли 190 миллионов долларов, вы бы оставили работу? В соответствии с результатами опроса журнала «Ю.С. Тудей» более 80 % американцев оставили бы работу и стали бы заниматься тем, что им нравится, а именно:
путешествовали — 34 %;
занимались лыжным спортом — 25 %;
занимались гольфом — 19 %;
занимались кулинарией — 14 %;
отправились в кругосветное путешествие под парусом — 5 %;
изучали иностранный язык — 3 %.
С кем бы вы поделились своим богатством? 50 % респондентов сказали, что они поделились бы им с членами семьи, 30 % — с друзьями, а 20 % дали бы деньги на цели благотворительности.
Тео Папас, житель чикагского пригорода и победитель одной из самых крупных лотерей за всю историю США, сказал, что он еще не знает, что будет делать с деньгами. Папас, автор книги «Военные действия во время Гражданской войны», планирует продолжить преподавание в Северо-Западном университете, где он работает в качестве штатного профессора. Папас овдовел в прошлом году, имеет двоих сыновей. Он сказал, что поставил на номера, на которые его скончавшаяся жена ставила каждую неделю на протяжении девяти лет…»
— Скажи ему, что суть сериалов в продолжении рассказа из серии в серию. Говори медленно, чтобы этот идиот понял, — орал дядя Фрэнк в трубку. — Он не может воспринимать информацию с нормальной скоростью. Он обрабатывает ее не быстрее собаки. Поэтому и относись к нему соответственно. Скажи ему, чтобы выбросил эту душещипательную сцену в конце. Это же 1944 год. Книга же вышла одновременно с «Уолтонами». Я просто мечтаю о том, чтобы этого дурака сожгли на костре с восходом солнца.
Мы повернули за угол, и стала видна школа Св. Пия. Старое здание темно-красного кирпича. Обнесенное проржавевшей изгородью, школьное здание выделялось на фоне других в нашем престижном районе, умудряясь нагонять тоску даже в самые солнечные дни. Мама настояла, чтобы мы ходили в эту школу, потому что сама была католичкой. После короткого спора папа, никогда не выказывавший особого интереса к религии, сдался.